— Что можешь сообщить об убийстве Кроута Вилона, уроженца Листаны, проживавшего в пансионе «Приют холостяка» в Восточном уделе?
— Кого? Что? Не знаю такого!
Для убедительность Ворсот замотал головой.
— Зато я знаю, — со значением произнес дознаватель. — И расскажу тебе. А ты уж сам думай: каяться или нет. Хотя от твоего признания ничего не зависит.
— Не в чем мне каяться! — визгливо воскликнул Ворсот.
— Ну не в чем — так не в чем, — согласился мастер Ткарат. — Но я все же кое-что расскажу. А ты послушай.
Гном демонстративно вздохнул, воззрился на потолок и принялся вещать:
— В вашей семье дядюшка Лют Ондорай считался богачом. Еще бы! Твой отец прогорел на каких-то торговых махинациях, к счастью, вовремя помер, кое-что осталось. Твоей матушки хватило денег отправить тебя учиться в художественную школу — к рисованию ты имел склонность с детства. Впрочем, зарабатывать художествами у тебя не получилось. Твои картины не покупали. Тогда твой дядя Лют, брат твоей матушки, позвал тебя в ученики. И ты согласился.
Ворсот гордо выпрямился на стуле:
— Только ради матушки! Пришлось променять высокое искусство на презренное ремесло. Мне прочили славу творца, а пришлось выполнять хотелки каких-то купчишек, что состязаются в роскоши могил тех, кого при жизни терпеть не могли!
— Похвально, — согласился гном. — Но ты не перебивай, а слушай. Твой дядя никогда не был женат, так что ты считал себя полноправным наследником его дела. Так и случилось бы, если бы ты проявил усердие, обучаясь работе с камнем. Но ты презирал ремесло, поэтому за многие годы не вырос даже до уровня подмастерья. Впрочем, старик Ондорай был веселым и не жадным разумным. И еще — настоящим художником, чуждым прозы жизни. Видя, что в мастерской от тебя толку нет, все же не хотел лишать тебя шанса приносить пользу. Свалил на тебя все денежные дела, все закупки материалов и расчеты с поставщиками. С заказчиками он общался сам, а вот по складам и каменоломням отправлял тебя. Научиться выбирать хороший мрамор — не такое уж великое искусство. Но ты проворовался. Да, милейший, это именно так называется. Ты камни не любишь, зато твои подружки — очень даже. Правда, те, что дороже простого мрамора. Драгоценные. Да и погулять ты не дурак. В Эконе-то особо не шалил, а в провинции, куда отправлялся за материалом, развлекался вовсю. За годы в кассе появилась громадная дыра. Ты занимал, возмещал, перезанимал, но долг рос… А тут еще подмастерье твоего дядюшки, Эл Патри, стал входить в силу. Парень хоть сейчас сдаст экзамен на мастера. Не начал свое дело только потому, что у него нет денег. Старый Ондорай это понимал и стал заговаривать о том, что оставит мастерскую не тебе, а Элу, хоть тот и не родня. У нас, подгорников, так часто бывает, а дядюшка твой, хоть и не гном, да с камнем работал, так что многих привычек от нашего племени набрался. А Эл, хоть парень и простой, жалеть бы тебя не стал и, узнав о недостаче в кассе, махом бы выгнал.
— Выдумки все это, — скривился Ворсот.
Мастер Ткарат вынул из папки несколько бумаг:
— Эти долговые расписки — тоже выдумка?
— Ну и что? Мои деньги — как хочу, так и трачу! Да, не пошло у меня дело, прогорит мастерская скоро, да только полиция тут причем?
— И впрямь, к тому, что там дальше с мастерской будет, у полиции интереса нет. А вот к тому, что случилось у Старой Мельницы незадолго до Летнего Стола, очень даже есть. Отмечал вы с соседом окончание строительства им мавзолея купца Северина. Пили основательно, дядя твой, когда не работал, тоже погулять не дурак был. И тут он снова завелся. Дескать, оставит мастерскую Элу, уже с нотариусом договорился о том, чтобы завещание написать. И так тебе горько стало, что ты то ли топиться в море полез, то ли охладиться решил…, но Эл тебя вытащил и уложил в тенечек отдыхать. А потом что произошло, помнишь?
— Ничего не помню. И не было ничего. Пьяный я был. А очнулся — все бегают, дескать, дядька утоп.
— Нет, дорогой. Не так все было. Очнулся ты раньше других. Увидел, что все мертвецки спят, что неудивительно — столько выпить, да на жаре. И понял ты, что вот он — твой шанс! Подхватил дядьку да отволок в море. Далеко тащить не нужно — бросил в прибое. А как тот проснулся, когда захлебываться начал, чуть придержал за плечи. А как перестал дядька дергаться, ты на свое место лег, словно и не вставал.
У Ворсота расширились глаза:
— Откуда вы все это взяли? Не было же там никого вокруг!
ebooksa