— Настя, вернитесь в квартиру, — отчеканил один из них, бородатый громила, пополнивший коллекцию недругов на пару с Ингой и Никитой.
Я во все глаза уставилась на их фейсы, только сейчас осознав, что оказалась буквально под замком.
— Что ты сказал? И не подумаю. Мне нужно к мужу. Пропусти! — попыталась прошмыгнуть мимо него, понадеявшись на ловкость. Ага. Щас. Они скрутили меня и впихнули обратно в квартиру, со всей силы захлопнув дверь. Я бросилась к ней, рванула на себя, пыхтя от злости, и едва не сломала нос, врезавшись в спину стоявшего у порога викинга. Уууу, да я вас всех…
Отскочила обратно, проверила нос на отсутствие перелома и бросилась к окну.
Не успела. Чёрный Ленд Ровер только что рушил с места, оставив меня давится злостью вперемешку с обидой и сожалением. Не думала, что он вот так просто оставит меня. Не так… А что я могла сделать? Броситься на пол и схватить за ноги, умоляя не уходить? С Владом такой номер не сработал бы.
Достала из сумки телефон и набрала его, прижавшись лбом к прохладному стеклу, за которым во всю кипела жизнь.
Отключен. И что теперь делать? Сидеть, сложа руки и ждать у моря погоды? Покосилась на входную дверь. Получается, что так. Ждать и надеяться, чтобы с ним ничего не случилось.
Что-то ухнуло в груди, оборвалось, оставив после себя тревогу.
Знала, что ожидание убивает. В прямом смысле слова. С самого рождения знала. И жила с этим знанием до двадцати лет. Тогда содрогалась от каждого телефонного звонка в надежде услышать новость о донорском сердце.
Это ожидание стало привычным спутником. Сидело рядом на скамейке, каталось на качелях, засматривалось на мальчиков в перерыве между уроками. Оно выросло со мной, стало совершеннолетним. Потом, после операции, незаметно ушло, почувствовав свою ненадобность.
А теперь вернулось. Ворвалось вихрем, прошлось по всем комнатам, заполнило собой пустоту и тихонько притаилось вместе со страхом, неизвестностью и беспокойством. В этот раз не за себя.
Думала, Влад вернется к вечеру. Будучи на иголках, кое-как провела день, вздрагивая от каждого шороха и прислушиваясь к телефону. Не пришел: ни вечером, ни глубокой ночью, ни утром следующего дня. С Джоем не гуляла. Всё делал Макс, который на все вопросы отвечал: «не знаю», «не в курсе». Знал, по глазам видела, что знал, но это такой типаж, что скорее откусит себе язык, чем нарушит обещание.
Решила позвонить Ире. Кто-кто, а она уж точно в курсе. Но и там было не густо. Оказывается, Мишка посадил её под идентичный контроль и ограничил общение. Только узнала, что Влада сейчас нет в городе и что у Скотника с вечера отключен телефон. Бедняга, она тоже переживала и грозилась переломать все кости любимому, пускай только попадется — придушит собственными руками. Как же я её понимала.
Неужели так сложно послать весточку, сказать, что жив-здоров, невредим? Чем больше ждала, тем больше злилась и начинала медленно сходить с ума. И всё же прятала обиду за показное безразличие и продолжала старательно готовить ужин. Возможно, именно сегодня он придет домой вовремя и мы, наконец, сможем нормально поговорить.
Сколько не ждала, не прислушивалась к шагам на лестничной площадке — не пришел.
Ещё никогда время не тянулось так долго.
На второй день «заточения», внутри будто что-то щелкнуло, вызвало дрожь в коленях, неприятный холодок по коже. Предыдущей ночью не удалось уснуть, как не пыталась. Не помог даже Джой, спавший рядом на полу.
Сейчас же, с наступлением сумерек, вдруг стало трудно дышать, буквально захлебывалась от переполняемых эмоций, вызванных непонятными причинами. Постоянно слышался голос Влада, тогда бежала к двери, распахивала её и разочаровано вздыхала — кроме «тюремщиков», посменно дежуривших на площадке никого не было.
Пришлось выпить кофе. Крепкое. Никогда не пила такое. Некоторое время просто смотрела на кружку, а потом, потянулась и через силу сделала глоток. В попытке отвлечься от тревожных мыслей взяла книгу и прилегла на диван в гостиной. Захотелось плакать от собственного бессилия.
Постепенно, веки стали тяжелеть и в результате длительной борьбы с усталостью, организм сдался — проиграл тяжелому, изнуряющему сну.