Горячий шоколад, или Проклятие двойной любви

— Мы впервые видимся, — мой голос был сух и тверд, я строго смотрела довольно симпатичной и стройной особе в голубые глаза, — если я захочу кого-то пригласить на ужин, то сделаю это сам.

Я шагнула на нее и помощница из бухгалтерии невольно отступила в сторону. Обогнув ее, спешно направилась к выходу. В спину я услышала вздох и безмерно удивившую меня тихую фразу, сказанную с придыханием:

— Какой мужчина!

Глаза мои расширились от шока, смешок сорвался с губ, и я ускорилась. Радовало лишь то, что парень из меня получился достоверный.

Все также пребывая во власти противоречивых и сильных эмоций я быстрым шагом вышла из черного хода ресторана. На улице ярко светило солнце, невольно улыбнулась ему, декоративные кустарники слегка покачивались. Казалось, они пребывали в том же смятении, что и я. Засмотревшись на симпатично подстриженные и все понимающие деревца, я снова с кем-то столкнулась и даже сбила с ног.

В этот раз ужас от содеянного отрезвил моментально. Я, из-за своей рассеянности, уронила старушку.

— Ох, простите. Я сегодня ужасно неуклюжа.

Бормотала я, аккуратно беря пожилую даму за руку в желании помочь. Я даже о своей конспирации забыла.

— Вы не ушиблись? Ничего не болит?

Она сидела под кустом, куда плюхнулась благодаря мне и опиралась на клюку весьма естественного происхождения. Палка была достаточно толстой, слегка изогнутой и потертой. Сначала по клюке, а потом и глядя на старушку, поняла — это ведьма.

Она не отвечала мне, но что-то бормотала под нос. От соприкосновения с седой и худенькой женщиной по рукам побежали искорки, как от статического электрического электричества, только их было много и они бежали дальше по руке, замерев где-то в груди. Однако в данный момент времени мне было не них. Я помогала подняться старушке, которая так и не посмотрела на меня, но в какой-то момент, она чего-то испугалась и забормотала громче:

— Неприятности пусть будут несущественные, маленькие, но дважды в день.

Услышала я и как-то неудачно наступила на что-то, нога больно подвернулась и теперь я упала с пешеходного тротуара прямо в лужу. Откуда тут взялась вода я не знаю, ни разу до этого момента не видела в городе, где хорошо оборудованы коммуникации луж, но видимо слив чем-то забился и воде деваться некуда. Старушка мельком глянула на меня, покачала головой как-то горестно и сказала четко глядя мне в лицо:

— Любви тебе, девочка, вечной, светлой, большой и двойной, — черные очи ее проказливо сверкнули и она развеселилась. — А неприятности спадут с тебя, как сама полюбишь и примешь истинный дар двойной любви.

Я не поняла, о чем это старушка, но сразу вспомнила, что сейчас я — парень. Как ведьма поняла, что я — это она, а не он?

Из лужи не сразу принялась подниматься, так как чужой взгляд на время заворожил, одурманил. И я еще какое-то время сидела и смотрела вслед медленно удаляющейся сгорбленной старой женщине.

Старушка не особо представляла себе двойную любовь, но слова порой сами на язык просились. И раз пожелала неприятностей в двойной мере, то и противовес должен быть в том же размере. Пусть и толкнула ее девчонка, но душа у нее добрая и светлая, а проклинать такие души себе дороже.

Ведьма эта хотела привычно не человеку проклятие отдать, а запустить импульс в землю, там любое зло нейтрализуется, но девчонка вздумала помогать, взяла за руку и проклятие перешло на нее. Нога вот подвернулась и лужа нашлась.

Старушка выругалась на своем родном и, повинуясь рукам поднимающим ее, встала и принялась быстрее выплетать условия снятия своего же невольно накинутого проклятия. Ведьма так и не увидела, что девчонка редкой здесь расы переодета в парня, так как смотрела не на внешность, она смотрела на суть человека перед ней.