Сальто назад

— Она меня про тебя расспрашивала, говорила, что ты с ней лично был знаком и много интересного ей рассказывал, — говорила мама, не скрывая удивления. — Интересно, что ты мог интересного рассказать министру культуры?

— Не знаю! Совершенно её не помню. Странная какая-то. Пришла, постояла тут, спросила про здоровье, хотя Вежинов ей о моём здоровье расскажет и подробнее, и увлекательнее…

В конце октября моё состояние настолько улучшилось, что болгарские эскулапы решили выписать меня. На прощанье вручили толстенную тетрадь со всеми анализами, кардио и энцефалограммами, рентгеновскими снимками и прочей медицинской лабудой. Отдельно выдали выписной эпикриз с рекомендациями для лечения по месту жительства. Кроме медмакулатуры мне прямо в палате повесили на шею болгарский орден, словно специально придуманный для такого случая. Четырёхугольная розетка с золотыми лучами вокруг стилизованного изображения Мадарского всадника[14]. Красивая игрушка, жаль, носить неудобно, его вешают на шею.

Билеты нам с мамой тоже обеспечили до самого Новосибирска. Нам даже денег платить не пришлось. Уже утром 30 октября мы переступили порог родимой квартиры.

Удачно получилось, что день моего возвращения совпал с Днём рождения. Мне стукнул, и в этот раз буквально по черепу, 21 год. Встречал я праздник в узком семейном кругу с родителями и Леночкой, которая оказалась, действительно, очень симпатичной рыженькой девочкой с милыми конопушками, разбрызганными по щекам. Вот только вела она себя со мной как-то странно. Была напряжена, грустна и как будто не рада тому, что я вернулся целым и почти невредимым. Любящие супруги так себя не ведут.

Уже когда мы остались вдвоём, я решил расставить все точки над ё.

— Милая Леночка, я тебя пока так и не вспомнил. Извини. Мне кажется, что это не важно. Ты мне нравишься. Я очень хочу, чтобы ты рассказала про всё, что было между нами. Не бойся ничего.

— Я и не боюсь, — Лена вдруг резко передёрнула плечами. — Просто мне стыдно, что я так с тобой поступила, или поступаю, или поступлю… не знаю даже как сказать. Но ты сам виноват. Ты же меня научил всяким штучкам. Я понимаю, что тоже виновата, что не должна была тебя слушать, но я тебя любила, а ты был опытнее. Мне было так хорошо с тобой… — Она ещё несколько минут выкрикивала несвязные оправдания-обвинения.

Вдруг меня осенило, — Ты встретила «мужчину мечты»? Из-за этого такой накал страстей?

— Да… Боря, милый, я перед тобой так виновата… — она стиснула кулачки перед грудью, как бы умоляя о снисхождении и милости к падшим. — Мне сейчас кажется, что мы с браком поспешили. Давай поживём отдельно. Может быть до лета. Если всё будет нормально, то…

В общем, утром она собрала вещи, и я проводил её до квартиры её мамы.

Лариса Николавна была очень огорчена таким развитием событий.

— Ленка, ну я тебе задам! — Доносились до меня крики из-за закрытой двери, пока я спускался по лестнице. На душе у меня было муторно. В горле стоял ком. Хотелось продышаться, но, как ни старался, ничего не получалось.