На следующее утро Хома, как обычно, теряя в общественном транспорте пуговицы, волосы, и здоровье добрался до своего учреждения. Первый сигнал о том, что за ночь что–то изменилось прозвучал от вахтера, который вместо привычного «Пропуск» сказал: «Здравствуйте Хома Хряпович», и показал ему, начинающую лысеть, макушку. Хомячков, заученным движением, приставил к ней небольшой, белый прямоугольник с фотографией, и пошел дальше. В отделе, где под ним сменился добрый десяток стульев, царило какое–то лихорадочное возбуждение. Сотрудники, завидев входящего Хомячкова, тут же попрятали термосы с кофе, новые колготки, карманные шахматы, и сделали вид, что с ужасом ждут воскресенья т. к. в этот день нельзя прийти на работу.
– Здравствуйте. – На половину проснувшись буркнул Хомячков.
– Доброго здоровья Хома Хряпович! – отрепетированным хором поздоровались сотрудники. – Примите наши поздравления.
– Спасибо. Сегодня действительно праздник. Мне в автобусе ни разу не наступили на ногу.
Он, наконец, добрался до своего стола, и здесь окончательно проснулся.
– А где все, что должно было лежать? – рассеянно шаря по пустым ящикам спросил Хома у компьютерного монитора.
– У Вас на столе. – почему–то женским голосом ответил он.
– Где? – заглянул под клавиатуру Хомячков.
– В вашим кабинете.
Хома поднял глаза, и удивленно осмотрел обступившие его радостные лица: – Я попал не в свой отдел?
– В свой. – уже откровенно хохоча заверили его. – Но только теперь Вы не рядовой сотрудник, а начальник отдела.
Хомячков медленно перевел взгляд на настенный календарь. До первого апреля оставалось еще месяцев пять. Не привыкший по утрам думать, Хома, с улыбкой счастливого идиота, рассматривал своих коллег в ожидании что они ему все объяснят, но тут открылась дверь, и в отдел заглянула секретарь
– Я так и думала, что Вы сразу сюда придете, – тоном воспитателя детского сада сказала она. – Хома Хряпович прошу на рабочее место. Через час совещание, а мне еще надо Вас в курс дела ввести.
Все еще не веря ни одному из своих пяти чувств Хома встал, и на слегка трясущихся в коленках ногах вышел из отдела. Пройдя не легкий путь от рядового до начальника Хомячков, наконец, оказался в теперь уже его кабинете. Оставшись один он трижды обошел его по кругу заглядывая во все шкафчики и тумбочки надеясь обнаружить там притаившегося начальника, но кроме своего отражения в зеркале никого не нашел. «Может это сон»? – с надеждой подумал Хома, и чтобы проснуться ударил себя по пальцу увесистым пресс–папье.
– Ай–ай–ай!!! – разлетелось по кабинету.
– Что случилось? – вбежала секретарша.
– Кофе хочу. – дуя на рану ответил первое, что пришло на ум Хомячков.
– Так зачем же орать? Для этого существует селектор. – женщина подошла к столу, и в двух словах и трех жестах объяснила, как пользоваться настольным домофоном.
Когда до Хомы дошло, что это не сон, и его оклад действительно стал в два раза выше, то настроение поднялось на такую же высоту, и он, забросив ноги на стол, стал внимательно изучать носки своих туфель.
– Смею Вам напомнить, Хома Хряпович, что Вы не в Чикаго. – укоризненно покачала головой секретарь.