Я едва проглотила хлеб, оказавшийся неожиданно совершенно резиновым, и глухо спросила:
— А что за задание-то было?
— Ну… — Антон заломил брови, явно пытаясь вспомнить чуть ли не дословно, что ему сказали. — Там заметили, что у вас процент скорректированных сюжетов низкий. Вот и решили приставить меня к вам…
Подождите-ка… Что?!
— Приставить тебя ко мне? — ядовито перебила я его. — Процент скорректированных сюжетов низкий?! То есть как это заметить — так они сразу, а чтобы посмотреть ПОЧЕМУ так вышло — так фигушки?!
— Чего вы на меня орете? — обиженно спросил мальчишка. — Я такой же отрабатывающий самоубийство, как и вы. Если у вас претензии, идите их туда предъявляйте!
И, нахохлившись, отвернулся, тут же став похожим на маленького надутого хомячка.
И правда, чего это я? Мальчик точно не виноват, что в Чистилище накосячили.
— Ладно, ладно, прости, — примирительно сказала я. — Ты можешь передать наверх ситуацию?
— Отчеты сказали отсылать на закате, — пробурчал он, явно все ещё обижаясь.
— Эй, Тоша, — я пододвинулась к нему ближе, — не дуйся, а? Я не хотела на тебя орать, но серьезно… Представляешь? Умереть семь раз. Ну с тем… как я сюда попала вообще.
— Не представляю, — содрогнулся он. — И, уж простите, представлять не хочу.
— Поверь, осуждать тебя за это я не стану, — нервно рассмеялась я.
Разговор увял сам собой.
Антон упорно делал вид, что рассматривать как по траве ползают разные жучки — самое интересное, что он видел в своей жизни. А я… просто не знала, о чем с ним можно поговорить. Скажем честно, в моем круге общения не водилось подростков начала пубертата. И как с ними обращаться я не очень понимала.
Что вообще могло быть общего у взрослой тридцатилетней тетки и двенадцатилетнего пацана?
А хотя подождите…
— Эй, Антон.
Тот не ответил. Лишь слегка повернул голову и покосился в мою сторону.
— А почему ты… ну… попал сюда?