Истории-семена

Но в любом случае, как только он очутился в этих чудных краях, всё происходило наперекор здравому смыслу. А что, если стул окажется лучшим средством для спуска?

Совершив несколько кругов вокруг предмета мебели, кстати, достойного украсить гостиную королевы, Художник решился и, крепко сжав в руках мольберт, холсты и чемоданчик, устроился на мягком сиденье.

Стул тут же плавно воспарил в воздух и, подлетев к краю скалы, зависнув над обрывом, принялся медленно опускаться на дно ущелья.

От вида сверху у Художника захватывало дух, ещё бы, высота была поистине птичья. И как недавно, он вновь сетовал, что прихватил из дома мало холстины. Но тут же спохватывался: удерживая столько вещей в руках, вряд ли можно что-то рисовать.

Стул замер, едва коснувшись большого валуна. Когда Художник соскочил с чудо-транспорта, средство доставки исчезло, будто и не было его никогда прежде.

Сползая с камня, Художник заприметил меж высоких сосен странную тень, та походила на дымчатую завесу с треугольным белым зазором. «Похожа на ту, через которую я прошёл сюда», – взволнованно подумал Художник и устремился к соснам.

Его подозрения оправдались, когда ступив в белёсый просвет тени, он вышел на лесную поляну, по-прежнему искрящуюся солнечным водопадом. Обрадованный донельзя возвращением, путешественник рванул обратно по тропе и в скором времени уже выбрался на опушку Тихого Леса, где царило ещё раннее утро. Тут он вспомнил о часах в кармане и решил удостовериться, что чудеса остались далеко позади: стрелки ожили и отмеряли утро с того момента, как застыли.

Неделю Художник не казался из дома, где творил дни и ночи напролёт. Когда же он отворил двери домика для гостей, те ахнули: стены жилища покрывали чудесные пейзажи горных рек и пустынных радужных холмов – волшебные, красочные и невероятные в своей правдоподобности.

Но где же Художник мог взять идеи для своих новых работ? – вопрошали изумлённые селяне.

– А в Тихом Лесу, – важно отвечал автор бессчетных творений. И лишь хитрый прищур говорил, что не всё так просто.

– Да в Тихом Лесу окромя тумана да оврага с валежником и рисовать-то нечего, – шептались местные за спиной живописца, да покручивали пальцами у висков, так, на всякий случай.

А Художник знай, да ухмыльнись иной раз: ну-ну.