Ну, и накрученный Михалычем, я таки сорвался. Сначала облаял какого-то хмыря на парковке, который «запер» мою машинку своей поганой тачкой, потом в магазине наорал на нерасторопную кассиршу, неспособную сразу пробить одинокую бутылку водки, а потом уже и Руське перепало. И ведь понимал, что не виноваты они в том, что у меня мерзкое настроение, но так хотелось его еще кому-то испортить. И пока Руська щебетала, накрывая на стол, я успел рыкнуть, что она мельтешит у меня перед глазами. Она замерла, потом села напротив и спокойно спросила:
– Я так понимаю, тебя на работе сильно достали?
– Да, достали, и не только на работе!
– Яр, может тебе налить выпить, чтоб ты малость успокоился?
– А я спокоен и пить не… ладно, буду.
Даже получив вискаря со льдом, я продолжал внутренне кипеть. Нашли мальчика для битья, мордой лица меня в неудачи тыкать.
– Ты есть будешь?
– Не буду я есть! Накормили уже… разной информацией.
– Может, все-таки постараешься расслабиться?
Будем честны, мне давали шанс перестать пузыриться и постараться вести себя спокойно. Вот только я им не воспользовался.
– Ты еще мне советы начни давать, как себя вести!
– Как вести – не начну. Мне просто не совсем понятно, зачем ты на меня орешь. Я, помниться, тебя ничем не обижала…
– Да потому что мне плохо и надо на ком-то злость сорвать!
– А на мне-то почему?
– Потому что из близких людей сейчас у меня только ты!
– Какая-то у тебя странная логика. Если тебе плохо, попробовал бы посрываться на чужих людях, их не так жалко, а близких беречь надо.
– Наоборот! Чужие тут ни при чем, чего мне с ними разговоры разговаривать, а близкие должны научиться меня любого выносить!
– То есть то, что тебя обидели на работе, означает, что ты автоматически получаешь право мне хамить?
– Да, я тебя предупреждал, что я говнистый мужик. А ты должна мое настроение терпеть!
– А вот не буду. Мы о чем договаривались? Я тебе ничего не должна и, в частности, терпеть твои закидоны не нанималась. Выметайся срываться в другое место.