Дьявол: Откуда мне знать? (Нервно идет по сцене, негромко бормоча). Самодовольный дурак!.. Разве плохо нам бывает, скрестив оружие, знать, что все, что мы делаем, делается нами ради величия нашего творения?.. Всё, что ему надо было сделать, это взять в руки меч и исполнить то, что предписано законом и судьбой!.. (Столкнувшись с Предводителем, кричит). Что?.. Что?.. Что?
Предводитель хора: Я думаю, пришло время объявить о том, что спектакль подошел к концу и обещанная битва сегодня не состоится…(Делая жест, словно звонит в колокольчик). Дзинь, динь, динь…
Дьявол (машинально): Динь-динь…
Предводитель хора: Динь, динь…
Дьявол: Динь, динь. (Быстро). Но как же тогда все эти прочие?.. Все, кто платил за билет и гадал о содержании пьесы?.. Кто хрустел попкорном, свистел или зевал во весь рот, упустив что-то в действии или не умея связать последующее с предыдущим, так что в их головах образовалась форменная каша?.. Разве не станут они теперь смеяться над нами? Разве не станут свистеть, топать ногами и швыряться в нас гнилыми мандаринами, требуя, чтобы мы показывали им уже известное, не отступая ни на шаг от первоначального сценария?
Предводитель хора: Уверяю тебя, они мирно отправятся по домам, как только услышат знакомый звон колокольчика… (Изображает) Динь, динь, динь… К тому же, не забывай, что каждый из них, несмотря ни на что, прекрасно знает в глубине сердца, что он тоже призван к великой ежедневной битве, которая, к слову сказать, сама делает его всякий раз великим, мудрым, сострадательным и милосердным.
Дьявол: Каждый из них?.. Ты, наверное, спятил, Предводитель?.. Как может кто-то, кроме избранных, вершить суд над этим миром и указывать ему верный путь?.. Или это не нас избрали Небеса, чтобы мы были их глазами и ушами?
Предводитель хора: А почему бы и нет, повелитель?…Разве не награждает Великий Бог бессмертием того, кто отбросил свою душу прочь и больше не цепляется за эту жалкую жизнь?
Дьявол: Остановись пока не поздно, Предводитель!.. (Опасливо озираясь, и понизив голос). Я посмотрю на тебя, когда зашатается небосвод, и звезды посыплются в великий Океан. Когда Великий Бог отвернется от своего творения, потому что оно не выполнило то, что обещало и вместо порядка расплодило это чудовище, чье имя – человек… (Отступая в тень). А сейчас мне надо немного пройтись… Боюсь, мне вдруг стало что-то душно здесь.
Ба: Постой!
Дьявол: Всего на одну минуту, радость моя… (Исчезает).
Короткая, напряженная пауза, в продолжение которой все присутствующие остаются на своих местах.
Предводитель хора: Он не вернется.
Ба: Вздор. Вздор… (Медленно опускается на колени, с плохо скрываемым ужасом). Конечно , он вернется… Даже смешно.
Предводитель хора: Он не вернется, женщина. Тем более что спектакль уже закончен, и наступает время последнего хора… (Взяв колокольчик, звенит, медленно обходя сцену). Время хора, время хора, время хора… Попрошу посторонних покинуть сцену…
Небольшая пауза, в продолжение которой Ба начинает негромко рыдать, тогда как Предводитель хора занимает место на авансцене, лицом к зрителям.
(Негромко). Даже если бы в этом зале не было бы никого, мне все равно пришлось бы, по примеру Мейстера Экхарта, сказать то, что я собираюсь сейчас сказать… Древняя египетская легенда гласит, что каждый вечер бог-солнце Ра спускается в подземное царство, чтобы сражаться с чудовищным змеем Апопом, и каждое утро он поднимается над землей, чтобы вновь засвидетельствовать миру о своей победе над силами тьмы… Однако, возможно, обстоит не совсем так, как о нем рассказывают, потому что на самом деле все это рассказанное свершается не где-нибудь в точке А или в точке Б, а в том самом капризном человеческом сердце, которое всегда, – если это потребуется, – оказывается больше, чем сама эта Вселенная, вместе со всеми своими пустыми надеждами и сомнительными чудесами… Сердце, которое на самом деле не умеет лгать даже себе, и которому поэтому не страшны никакие местоположения, над которыми оно властвует, как властвует над миром солнечный или лунный свет… Жаль только – оно само не часто догадывается об этом, пытаясь поскорее отгородиться от всего неизвестного, странного, нового, чувствуя страх перед своим собственным могуществом и делая вид, что ужасный Апоп находится где-то еще очень далеко, тогда как, на самом деле, он по-прежнему празднует над тобой победу, оставаясь внутри твоей души и сам постепенно превращаясь в эту душу, готовую всегда загородить тебе дорогу или обрушить на твою голову расхожие рассуждения о Божьем милосердии и небесной справедливости, но чаще всего вынуждающий тебя принять твой собственный вызов, так что тебе остается только пустить в ход все свое умение, чтобы ускользнуть от самого себя, чувствуя всякий раз сладкое желание броситься под этот сверкающий меч, чтобы тот указал тебе верный и надежный путь в Западную страну, так хорошо укрывающую своих беглецов, что никто из живущих до сих пор никогда не осмеливался потребовать их назад.
Впрочем, это была бы уже совсем другая история. Та, которую и без нас, рано или поздно, расскажет каждому сама эта нелепая, смешная и безнадежная жизнь. (Скрывается в тени.)
Свет медленно гаснет, уступая место все более густеющему мраку, из которого доносятся глухие рыдания Ба.
Занавес
ebooksa