Моше и его тень. Пьесы для чтения

Мария: А потом его развязали и вынули изо рта кляп. Он сразу заговорил, но ты его не слышал, потому что стоял слишком далеко.

Сосед: Да, так оно и было.

Мария: Сынок…

Сосед: А потом солдаты, которые были в оцеплении, перебрались в тень, хоть от тени этой было тут одно названье, а мне почему-то стало их жаль, наверное, потому что под солнцем было невыносимо жарко и их шлемы раскалились, так что нельзя было даже дотронуться до них рукой, так что то один, то другой шлем катился по земле, вызывая проклятия или смех. А потом мне повезло, потому что один из солдат показал мне, что я должен отнести к кресту веревки и походную лестницу, что я и сделал. И тогда я услышал его голос, который сказал: «Дам голову на отсечение, если это ни старый Рувик, чей дом – на повороте от дороги». Его еще не подняли на кресте, а только привязали, положив на землю, так что я успел ответить ему, сказав, что у него дома все в порядке и я скоро всех увижу.

Мария: Да, да, ты говорил.

Иосиф: И что же дальше?

Сосед: Дальше крест подняли.

Мария (шепотом): Сыночек…

Сосед: Помню, он посмотрел вдруг на меня и улыбнулся, как будто он хотел сказать – «ну что ж, бывало и похуже, потерпим, если надо потерпеть».

Мария: Он был такой всегда. Куда-нибудь забьется и ждет, когда его найдут. Никогда ни у кого не попросит, чтобы ему помогли.

Иосиф: Или умчится в горы, ищи его там после.

Мария: А то схоронится в прибрежном камыше, и тут его не то что не найдет охотник, вышедшей на уток, но и собака вряд ли след возьмет.

Иосиф: Что же было дальше?

Сосед: Удивительное дело. Я где стоял, там и стоять остался. Никто меня не гнал, никто не закричал «Эй, ты, а ну-ка убирайся или повиснешь вместе со своим дружком!» Нет, я стоял, как будто так и должно. Потом вполголоса его я начал звать, но он как будто бы меня совсем не слышал, стуча затылком в перекладину креста. (Смолкает.)

Иосиф: А дальше?

Сосед: Дальше мне вдруг показалось, что потеряет он сознание сейчас… На пятый час, когда жара пришла, совсем уже невыносима, он вдруг сказал – «Воистину Ты Бог наш». И засмеялся. Потом немного помолчал и вновь сказал: «Воистину Ты Бог», после чего добавил: «Зачем меня ты тут оставил?» И вдруг так закричал, что вздрогнули стоящие поблизости солдаты и птица, пролетая мимо, упала замертво, свалившись на песок. А он кричал, пока хватало сил, а после голову закинув, задыхаясь, хрипел и говорил какую-то нелепость, про двери, что давно пора открыть, про ангелов, слетающихся ночью, про Божий гнев и Божие терпенье.

Мария: Мы слышали, он говорил о том, что Бог его немедля воскресит, случись в том надобность или когда наступят сроки. Коль так, тогда нам надо просто ждать, не предъявляя Небесам претензий. Ждать, помня, что вернувшись, Иешуа, как верный сын, возьмет грехи на плечи всех сейчас живущих и Господу откроет путь в Сион. (К Иосифу) Ну?.. Что еще не так?

Иосиф: Прошло двенадцать лет.

Мария: И что с того?

Иосиф: А то, что если б он хотел, давно бы объявился.