Анамнесис

– Хотя я не понимаю их ненависти к нам. Не каждой знаменитости дано так ярко себя преподнести, как это делают за неё журналисты. Мы прокладываем им дорогу к успеху, привлекаем к ним внимание людей, а они поливают наш труд грязью.

– Любой известный человек скажет тебе, что всё наоборот, – усмехнулась Лили.

– А разве легко обратить внимание народа на какую-нибудь тихую и скромную знаменитость? Вот мы и прибегаем к разным методам, не всегда приятным и честным, но действенным.

– Знаешь, Мэри, я думаю, что эту твою лекцию следует читать каждому человеку, который в скором времени станет известным, чтобы избежать дальнейших недомолвок, – Лили рассмеялась, когда представила, как Мэри стоит в очках и сером кардигане перед группой молодых талантливых людей и пытается втолковать им основы уважения к журналисту. Её предмет именно так бы и назывался.

– Смейся сколько угодно, дорогая, а я считаю, что мы заслуживаем уважения за то, что делаем жизнь многих людей интереснее, чем она есть на самом деле.

Мэри ушла, а Лили открыла нижнюю полку стола, который раньше принадлежал Норе, и стала искать её старые заметки. Девушка перебирала документы и наткнулась на странный листок, валявшийся между ними, в котором содержалась информация о предстоящем мероприятии, на котором будут присутствовать лондонские предприниматели. Девушка вспомнила, что Нора как-то вскользь об этом упоминала. Перевернув лист, Лили увидела на обратной стороне слова, написанные неровным почерком: “Не забывай, что ты должна быть счастлива. С любовью, твоя Нора”.

Тоска по безвозвратно утерянному с новой силой впилась острыми зубами в сердце измученной девушки. Последние слова, написанные Норой для Лили, оказали на девушку сильнейшее воздействие. Даже в неразборчивых буквах Норы можно было увидеть её нежелание делать то, что она совершила. Прощальные записки тем и отличаются, что прощающийся на самом деле не хочет уходить, но другого выхода он не видит.

«Мероприятие состоится уже завтра, – подумала девушка, – и я должна на него пойти ради Норы».

«Мужчины в дорогих костюмах под руку с дорогими женщинами, – усмехнулась про себя Лили, когда оказалась в назначенном месте. – Как же это невыносимо скучно. Здесь всё пропитано дурным вкусом».

Лили взяла с собой диктофон на случай, если попадётся особенно интересный экземпляр, которого она захочет выслушать. В том, что будет множество неинтересных экземпляров, девушка не сомневалась и, тем не менее, их тоже собиралась разговорить.

Прошёл час, и она осознала, что ведёт себя очень странно, бесцельно слоняясь от одной группы людей к другой с равнодушным выражением лица и пробуя из еды всё, что попадется под руку. Лили вдруг охватило презрение к своей работе и к тому, что происходит вокруг. Она толком ни с кем нормально не поговорила и успела произвести, как ей показалось, впечатление грустной чудачки. Однако девушку больше всего заботил другой вопрос: что значили последние слова Норы? Ведь интерпретировать их можно было по-разному. Нора была настолько обеспокоена каким-то вопросом, что не могла уйти, не решив его, и Лили не понимала, как ей разгадать эту загадку, если она не понимает даже оставленных для неё подсказок.

Девушка решила подышать свежим воздухом, чтобы по-новому взглянуть на ситуацию, и вышла на улицу. Холодный ветер резко ударил ей в лицо, но Лили упрямо пошла вперёд, словно преследовала какую-то одной ей известную цель. Остановившись, она громко выдохнула и уже сделала новый вдох, как услышала низкий мелодичный голос, ещё в детстве вцепившийся в её хрупкое сознание:

– Сегодня холодно, и твоё нежное горячее сердце рискует простудиться.