Путь к выжженной земле

Пролог

В землянке пахло прелой соломой. Руки на много часов связанные за спиной, уже онемели, а одежда окончательно отсырела. Безумно хотелось пить.

Соседи и недавние "приятели" — тощий рыжий паренёк и заросший угрюмец, устроили возню в углу. Нашли гвоздь и пилили им путы. Смех да и только, драпать собрались никак. А бежать некуда.

— Чего пыришься, чернявый? — парень словил его взгляд.

— Ничего, — он попытался пожать плечами, но они отдались болью. — Ничего не выйдет.

Двое возмущенно зашипели и усерднее принялись рвать веревки, сидя к друг другу спиной.

— А ну тихо, твари! — странные звуки привлекли внимание охранника снаружи. Тот вдарил прикладом по двери. Благо, что не открыл.

Мужчина замолчал. Перед глазами стояло лицо дочери. Она хмурила свои белесые брови и поджимала губы.

"Нюрочка, прости, не спасли тебя грешные деньги". — он устало покачал головой. Душа его умерла месяц назад и похоронена на Карасевском кладбище. С тех пор он жил без чувств, но сейчас им овладела невыносимая тоска.

“Ты бы не хотела этого”, — скупая слеза прокатилась по заросшей щеке.

Когда соленая капля достигла подбородка, он поднял голову и посмотрел вверх в клубящуюся тьму. Прислушался к тишине: тут не слыхать, но он мог поклясться — за полем злорадно шумит черный лес. И вдруг понял, что нужно делать.

— Эй! — громким шепотом окликнул он пыхтящих “товарищей” и головой указал подползти к нему. — Тут в стене крюк вбит. Он всяко прочнее вашего гвоздя.

Рыжий прытко вскочил и принялся подскакивать, пытаясь уцепиться веревкой за железяку. Ничего не выходило. Бородатый не выдержав тоже подорвался, оттолкнул парня и стал выплясывать тот же безуспешный танец. Злобно пнул солому и зашипел:

— Высоко, тут только такая детина как ты допрыгнет.

— Подсобите встать, ноги онемели, — разномастная парочка ему помогла. Он до хруста выкрутил руки вверх и с третьей попытки уцепился узлом за крюк. Начал тянуть в разные стороны. Грубый, не полированный металл на сгибе стал рвать плохонькую конопляную веревку.

— Эй вы, крысы, заткнитесь там! А не то… — вновь закричал их страж.

— Боится, — недобро осклабился заросший. — Один.

Спустя пару мгновений путы упали к ногам. Он размял онемевшие кисти и непослушными пальцами принялся освобождать рыжего.