Невидимый мир демонов

Как наш разум познает бытие и свойства Божии? Ведь он его не видит, не осязает, он видит только Его дела, Его творения, и от действий и явлений переходит к причине, и говорит: «да, есть Бог, и вот его свойства те и те…» Не так ли?

Как наше чувство познает Бога? Правда, это не все испытывают, но смогли бы испытать, потому что чувство — это осязание духа — всем дано, но не у всех оно чисто, беспорочно, не у всех развито чувство такой чуткости, при которой дух наш соединяется с Богом, вкушает, осязает Его больше, чем видит. Со всем тем, как бы это чувство заглушено не было земными страстями и пристрастиями, все-таки человек, прежде всего своим чувством ощущает Бога, Его близость к себе, Его любовь и потом уже умом своим мыслит о Нем, разумом созерцает Его.

Как наша воля познает Бога? Это все знают, совесть каждого радует за содеянное добро, за исполнение закона, преследует угрызениями за содеянное зло, за нарушение закона, начертанного в самой глубине души.

Итак, бытие и свойства Божии мы познаем чувством, волей и разумом, из ощущения, повиновения и рассматривания Его дел, воли и действий.

Точно также и теми же орудиями мы познаем бытие и свойства нашей души. Нет человека, какой бы упорный и отчаянный материалист и атеист он не был на словах, но который бы в глубине своего существа не познавал бы Бога и своей души.

Точно тем же путем и теми орудиями, чувством, волей и разумом мы можем познавать и сознавать бытие злых духов. Мы познаем их по их действиям и делам, которых тьма тьмущая в истории человечеств. Попробуйте-ка, вглядитесь попристальнее.

Есть мир духов, которого мы не видим, не осязаем, но под влиянием которого все мы находимся каждую минуту жизни, который ближе к нам, нежели все то, что каждый день и час мы видим, слышим и осязаем. Живя на земле, используя преимущественно внешние чувства, мы часто вовсе не помышляем, что происходит вокруг и выше нас, между тем, в это самое время, когда мы так мало думаем о себе, весь духовный мир вокруг нас — в сильном и непрерывном движении, в великой борьбе за наши души, во всегдашнем споре за нашу судьбу. Ибо, по возвышенному взору евангельских писателей на нашу природу, мир человеческий стоит между двумя мирами: между светлым миром — ангельским — и между царством тьмы, миром бесовским. Тот и другой ведут брань за нас, и сам Господь готовит бранные доспехи.

Какое отношение имеет к нам мир бесовский? Мы окружены этим миром; злые духи также тесно живут с нами, как мы тесно живем с нашими мыслями и чувствами. Эти тайные враги смотрят на нас в каждую минуту нашего бытия, наблюдают все шаги наши, замечают каждый шаг, каждый поступок. Они не спят и потому удобно сторожат у изголовья нашей постели, когда мы ложимся и спим без молитвы. Не тратят времени на пищу, и потому изыскивают случаи, дабы вместе с пищей, без имени Божия принятую, по допущению Божию, вселиться в душу нашу, чему видим пример на Иуде. Они живут с нами в домах наших, если эти дома нечестивы; преследуют нас вне дома, если мы идем без страха Божия; под защитой нашей вкрадываются даже в храм Божий, дабы издеваться над нашей молитвой, если мы совершаем ее в суете и рассеянности. Они называются начальствами тьмы, ибо от них первоначально произошло и происходит зло в мире, — властями, ибо они могущественнее человека, оставленного без помощи Божией, — миродержителями тьмы века сего. Все злое, нечистое и нечестивое в мире они, духи злобы, большей частью и начинают, заправляют и поддерживают и приводят к исполнению. Это составляет их мрачную стихию, их область темную. И мир человеческий часто бывает так грешен и зол, так распутен и мрачен в делах своих, что в нем невозможно обитать Господу, а обитание в роде лукавом и прелюбодейном прилично самому сатане. Они именуются духами злобы поднебесными, ибо живут в воздухе, которым мы дышим, населяют реки и моря, торжествуют в гробах нечестивцев, устрашают мечтаниями в ночи, увлекают соблазнами во время дня, словом, — они везде есть, где есть человек: прикасаются ко всему, до чего дотрагивается человек, или до чего он может коснуться. Этой печальной истине есть доказательство простое, всем известное и каждым из нас более или менее испытанное, это — внутреннее наше чувство, в некоторые минуты поражающее нас невольным страхом, которого не могут истребить ни льстивые убеждения ложного разума, ни хитрости диавола. Скажите, отчего, например, мы чувствуем робость, когда сидим одни в глубоком часу полуночном и боимся ступить за порог жилья своего, как будто за ним точно ожидает нас душегубец? Отчего боимся в час вечерний оставаться одни на берегу озер и рек, боимся даже встретить там человека, как будто бы он был не человек, а привидение? Почему в сумраке ночном страшны бывают нам кладбища, как будто бы это место, где покоится священный прах наших предков, были жилищами злых духов? Отчего ощущаем насильственный трепет, когда вступаем в пустой полуразрушенный дом, где некогда жил и веселился не совсем праведный богач, или когда запоздаем в глубине мрачных рощ и лесов, хотя бы совершенно и были уверены, что тут нет ни лютых зверей, ни злых людей? Почему все это? Это не просто детский страх, ибо его ощущают люди самые крепкие духом. Нет, в этом случае, внутреннее наше чувство, действуя независимо от тела, без труда угадывает влияние существ невидимых; наша душа не занятая предметами внешними, становится ближе к духовному миру и как бы видимо ощущает прикосновение сил темных. Отсюда у всех народов вера в существование злых духов; оттого бесчисленное множество народных сказаний о действиях и явлениях таких духов; поэтому часто слышим выражение: это место не доброе; такие-то часы неблагополучные и черные в нашей жизни и т. п. Конечно, в этих простых сказаниях много ложного и суеверного; но главное основание их справедливо, ибо действительно, есть такие дни и часы в нашей жизни, когда диавол нападает на нас с особенной силой. Сам апостол Павел называет такие дни злыми, лютыми, бедственными для нас: «Приимите всеоружие Божие, — говорит он, — дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять» (Еф. 6, 13).

Евстратий (Голованский Иоанн Антонович). Явления злых духов в прошедшее и настоящее время. — Киев, 1871.