Игра в метаморфозы

– Итак, если принять, что все это – дело рук одного человека, – продолжил профессор, – то с чего мы должны начать?

– С первой сцены убийства, – предложила Асса.

– Почему?

– В общей сложности первое преступление наиболее показательно. И именно в этом случае убийца начал допускать ошибки. Потом он совершенствует свою технику.

– Согласен. Но не будем забывать, что это его первое известное преступление, и не исключено, что до него могли быть и другие… Однако предположим, что возле туннеля он совершил свое первое преступление. О чем нам говорит сцена этого преступления? Постарайтесь быть конкретными. Главное качество хорошего профайлера – уметь анализировать те конкретные данные и факты, что есть в его распоряжении, и уметь обуздывать свое воображение.

– Это блондин, во время первого убийства ему было от двадцати пяти до тридцати пяти лет, – снова предположила Асса. – Он умен, изобретателен, дерзок и живет в том районе, где происходили убийства.

– Почему такой вывод?

Все уставились на Ассу.

– Потому что с точки зрения статистики все серийные убийцы начинают в двадцать девять лет или раньше, и поначалу отдают предпочтение жертвам из своей этнической группы. Наш убийца хорошо знал ареал своих преступлений, ибо, чтобы убить среди бела дня двух людей возле транспортного туннеля, нужно знать и конфигурацию места, и трафик. Он человек дерзкий, потому что его жертвы не принадлежат к группе риска: среди них нет ни проституток, ни наркоманов. И потом, как вы сами сказали, его преступления в высшей степени изобретательны и продуманы. Я бы сказала, что у него высокий ай-кью, и он долго представлял себе все, что задумал, прежде чем перейти к делу. Он тщательно обдумал место, время и жертву, что говорит о его невероятном хладнокровии.

– Возраст серийного убийцы – такой параметр, который установить трудно, – заметила Вероника. – Известно, что психологический возраст далеко не всегда совпадает с возрастом реальным.

– Но в этом случае со времени совершения первого убийства он скорее состарился, чем наоборот, – подчеркнул Саломон. – И Асса права: ему наверняка понадобились годы, чтобы его фантазии вышли на более высокий уровень изобретательности. Хотя фантазии такого рода развиваются обычно очень быстро.

– Тридцать пять лет – это слишком старый, – вмешался Улисс. – Значит, сегодня ему уже шестьдесят пять. Вы видели, чтобы кто-нибудь в таком возрасте заколол ножом двоих людей?

– А почему бы и нет? – возразила Вероника.

– Один из вас произнес слова «серийный убийца», – заметил Саломон. – Почему?

– ФБР полагает, что после трех преступлений мы уже имеем дело с серийным убийцей, – ответил Алехандро.

– Почему после трех, а не после двух или четырех? Если вам так нравятся цифры, идите в бухгалтеры, – начал терять терпение криминолог. – Я бы сказал, что убийца из туннеля, может быть, еще не осознавал, что он серийный, когда убивал первую пару, но богатство воображения указывает на то, что он им станет.

– А потерявшийся мальчик? – спросила Асса. – Так и не нашелся?

– Так и не нашелся, – ответил Саломон.

– Интересно было бы посмотреть, какие гипотезы по этому делу высказывали следователи, – сказала Корделия, которая до этих пор никак себя не проявляла.

– Торговля органами, или убийца похитил его заодно, чтобы сбить следствие с толку… а потом избавился от тела, – подсказал Саломон, тревожно понизив голос.