Бестолочь

— Голос у тебя, как у мученика!

Бифштексы в «Верше» были не лучшие. В прошлый раз Уолтер тоже заказал бифштекс из-за Джеффа — тот отказывался от рыбы.

— Меня это вполне устраивает, Клара. Не будем пререкаться в наш последний вечер.

— Кто пререкается? Это ты начинаешь!

В конце концов был заказан бифштекс. Настояв на своем, Кла­ра вздохнула и уставилась в пространство, уйдя в мысли о чем- то другом. Странно, подумал Уолтер, Клара экономит даже на жратве для собаки, хотя потакает Джеффу во всем остальном. Откуда это? Что именно в ее прежней жизни превратило Клару в крохоборку? Семья у нее была не богатая, но и не бедная. Вот и еще одна связанная с Кларой загадка, на которую ему, по всей вероятности, никогда не найти ответа.

— Киска,— ласково обратился он к ней, назвав интимным прозвищем, которое употреблял крайне редко, чтобы не затрепа­лось,— давай сегодня повеселимся. Нам, вероятно, теперь не скоро доведется отдохнуть вместе. Может, после обеда отправимся по­танцевать в «Мелвилл»?

— Хорошо,— согласилась Клара,— только не забудь, что завтра вставать в семь утра.

— Не забуду.

До дома езды шесть часов, но Клара хотела поспеть к четырем, чтобы пойти на чай к Филпотам, ее боссам в «Найтсбридже». Уолтер накрыл ладонью ее руку, лежащую на скатерти. Он любил ее руки. Маленькие, но не миниатюрные, красивые и довольно силь­ные. Ее рука как раз помещалась в его.

Клара на него не глядела. Она смотрела в пространство, но не отрешенно, а сосредоточенно. Лицо у нее было маленькое, однако красивое, а выражение — невозмутимое и какое-то отстра­ненное. Когда она расслаблялась, то скорбно поджимала губы. Черты ее лица, были неуловимы, его было трудно запомнить с одного взгляда.

Он оглянулся посмотреть, что делает Джефф. Клара спустила его с поводка, и пес семенил по залу, обнюхивая ноги сидевших за столиками, брал кусочки, что ему давали посетители. Из чужих рук он всегда ест рыбу, подумал Уолтер. Уолтеру поведение пса доставляло мало радости: в прошлый раз официант попросил их посадить собаку на поводок.

— О песике не волнуйся,— заметила Клара, угадав его мысли.

Уолтер пригубил вино и кивнул официанту, что все в порядке. Он подождал, пока Клара взяла бокал, и поднял свой.

— Чтобы лето счастливо окончилось, а дело в Заливе Устриц выгорело,— произнес он и заметил, как напрягся взгляд ее ка­рих глаз при упоминании об этой сделке. Когда Клара немного вы­пила, он сказал: — Может, решим, в какой день приглашать го­стей?

— Каких гостей?

— Я о вечеринке, мы о ней говорили перед отъездом из Бене­дикта. Ты сказала, где-нибудь в конце августа.

— Ладно,— ответила Клара голосом обиженным и строптивым, словно ее одолели в честном единоборстве и ей приходится про­тив воли выходить из игры.— Скажем, в субботу двадцать вто­рого.

Они принялись обсуждать, кого пригласить. Никакого особого повода для вечеринки не было, просто они ни разу не принимали гостей после легкого ужина, что устроили на Новый год, хотя сами с того времени побывали в гостях добрую дюжину раз. Их прияте­ли, жившие в районе Бенедикта, постоянно устраивали приемы и вечеринки; Клару и Уолтера приглашали не каждый раз, но доста­точно часто, чтобы они не чувствовали себя обойденными. Нужно пригласить Айртонов, это само собой, а также Макклинтоков, Дженсенов, Филпотов, Джона Карра и Чада Овертона.

— Чада? — переспросила Клара.

— Конечно. А что такого? По-моему, мы перед ним в долгу, или я не прав?