— Господи, Боже, я уж думала, вы никогда не выйдете.
Я подошел к машине. Талер взглянул на меня поверх крыши без особого дружелюбия.
— Вчера вечером я советовал тебе уехать во Фриско. — Шепот у него был резче, чем крик. — Сейчас я тебе приказываю.
— И на этом спасибо, — ответил я, влезая в машину.
Пока Дина возилась с зажиганием, Макс сказал ей:
— Не в первый раз ты меня продаешь. Это был последний.
Она тронула машину с места, обернулась и пропела ему через плечо:
— Пошел ты к черту, любовь моя!
До города мы добрались быстро.
— Буш умер? — спросила она, сворачивая на Бродвей.
— Конечно. Когда его перевернули, острие ножа торчало спереди.
— Мог бы сообразить, что с ними шутки плохи. Зайдем куда-нибудь поесть. Мне отломилось сегодня почти одиннадцать сотен, так что мой дружок может дуться, пока не лопнет. А вам сколько перепало?
— Я не ставил. Значит, вашему Максу это не понравилось?
— Не ставил?! — воскликнула она. — Ну не осел ли! Где это слыхано, чтобы человек не ставил, когда он такое знает?
— Я не был до конца уверен. Значит, Максу не понравился такой оборот дел?
— Нетрудно догадаться. Он много просадил. А теперь еще злится, что у меня хватило ума вовремя переметнуться и взять свое. — Она яростно затормозила у китайского ресторана. — Да пошел он к черту, дешевка плюгавая!
Глаза у нее блестели — от влаги. Вылезая из машины, она промокнула их платком.
— Господи, есть-то как хочется, — сказала Дина, таща меня за собой. — Закажете мне свинины с лапшой, целую тонну?
С тонной она бы не справилась, но умяла полную тарелку и еще половину моей порции. Потом мы сели в машину и поехали к ней домой.
Дэн Ролф был в столовой. Перед ним на столе стоял стакан и коричневая бутылка без наклейки. Он сидел прямо, уставившись на бутылку. В комнате пахло настойкой опия.