Ропот

Шишкарь, повернулся к Хренусу.

— «Хренус… эт самое, когда погоним к ферме-то?»-

— «Вечером»— Хренус поморщился и сел на землю — «Блядство, из головы эта херня не выходит. Подожди»-

— Пауза-

— «Ты понял, про какую ферму он говорил?»-

Шишкарь давно, а может даже и никогда, не видел Хренуса таким несобранным. Видения, воздействовавшие на Серого Пса, должны были быть крайне жуткими, чтобы так дезориентировать последнего.

— «Ты рождался, блядь, ты рождался нахуй, где рождался блядь, блядь, рожденный нахуй, я не рождался, пока ты не родился, блядь»-

— «Вообще без понятия»-

— «Сука, ещё завязаны теперь на этого мудацкого лиса»— Хренус с досады харкнул на кустик черники.

— «А говорил, я блядь говорил, да, Хренус, блядь, а ты меня не слушаешь, нахуй, сколько лет говорю, блядь, а всё не слушаешь»— злорадствовал Шишкарь, даже подпрыгивая от возможности лишний раз укорить Хренуса в неправильном выборе.

— «С другой стороны, что делать?»-

— «Да, мы и сами всё можем, Хренус, вон магазин этот разъебём, там что жранья мало?»-

— «Ааа, я знал блядь, ты родился, блядь, а потом спичкой стал, спичка блядь-то не рождалась, СУКА! Накрыли тебя, да? Спичка-то блядь не рождалась нахуй! Думал, можешь меня на понт взять?»-

— «Ничего не понятно»— Хренус посмотрел куда-то в сторону — «Так, ну в любом случае…»-

Ход разговора псов был нарушен треском, донесшимся из кустарника, в нескольких метрах левее от окопа. Спустя секунду из него выскочили два взмыленных, напуганных кролика. По их откормленным телам, серому шелковистому меху и испуганным, глупым глазкам, метавшимся, как раненные животные по аренам глазниц, было понятно, что в лесу, да и вообще за пределами вольера, они впервые.

Кролики не сразу заметили псов, а те, в свою очередь, не сразу поняли, что появилось в поле их зрения. На несколько долей секунд весь мир остановился — ветер не качал ветки деревьев, дрязги птиц смолкли, и шишка, падавшая с сосны, замерла в воздухе. Кролики, сбившись в кучу, бестолково шарили прожекторными лучами зрения по кустам и, наконец, они остановились на псах, стоявших в оцепенении. Темные глаза Мочегона резко осветились, а его пасть оскалилась, обнажив его пожелтевшее оружие: зазубренные, сколотые, хаотичные, руинные зубы.

Кролики тупо подергивали мокрыми розовыми носами, уставившись на псов.

— «Хуярь мразей!!!»— истошно залаял Мочегон и бросился в направлении кроликов. Это послужило как бы выстрелом сигнального пистолета, возвестившего о начале смертельного марафона.

— «Ииии!»— пискляво завизжал один из кроликов и бросился обратно в кусты.

— «Твари, пизда вам!»— Мочегон, повинуясь инстинкту преследования, бросился за ним.