Вечер провели в унынии, проклиная живучего пьяницу и строя вероломные планы его умерщвления. Затем улеглись спать.
Ворочаясь в нежных, пахнувших тонкой парфюмерией простынях, Геннадий раздумывал, не отправить ли ему вместе с Грыжей на тот свет и проворного Костю, одновременно понимая, что и тот способен мыслить в аналогичном направлении.
Заснул под утро — в злобе, боязни и раздражении. Снились осклизлые дохлые акулы и зубастые, ползающие под ногами, как змеи, эшпады.
Из госпиталя Грыжа вернулся осунувшимся и посеревшим. Модная рубаха навыпуск как балахон болталась на его поникших плечах.
— Ну как здоровье? — участливо вопросил Геннадий возвращенного к жизни товарища.
— Вроде… путем… — недоуменно озираясь на обстановку гостиничного номера, молвил тот. Обстановку, судя по всему, Грыжа не помнил даже в общих чертах.
— А нам плели, будто ты чуть сандалеты не откинул… Базарили, что на грани клинической смерти…
— Ну, — угрюмо кивнул Грыжа.
— И… как там? — заинтересованно прищурился Геннадий.
— В госпитале? — Грыжа поморщился. — Да полная жопа! Лежи как бревно, никуда не пускают, покурить — хрен!
— Да не, я не о том… Я в смысле, как оно… там? — Геннадий многозначительно ткнул пальцем в потолок.
— А-а… — Грыжа вздохнул. — Там-то хорошо… Там — наша Родина…
— Печень как? Нормально? — осторожно спросил Константин.
— Работает как часы. На семнадцати камнях! — злобно ответил Грыжа и рассмеялся долго и хрипло.
— Ну вот, а мы как раз по сто грамм собрались… — сокрушенно молвил Геннадий. — За твое, так сказать, выздоровление…
— И чего? — удивился Грыжа. — Кто мешает?
— Ну ты-то ведь бутсы на гвоздь повесил… Неудобняк вроде…
— Ну, грамм пятьдесят за выздоровление и мне не грех… — после некоторого раздумья произнес Грыжа и перекрестился боязливо. — Хоть доктор и стращал, что водка — мой смертный враг…
— Ну, врагов ты никогда не боялся! — польстил Геннадий.
— Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве, — самым серьезным тоном заявил Константин, подвигая товарищу наполненный стакан.