– Прошу, принцесса, – Эйна грациозно указала рукой в нужном направлении и повела в сад замка.
Яна не могла похвастать такими отточенными манерами и умением держать себя, поскольку долгое время провела на Земле, где подобный этикет уже давно не актуален. Призналась себе, что этот факт злил. Тэргянка определенно хотела показать своё превосходство. Чтобы завоевать доверие или поставить госпожу на место? Это–то и предстояло Яне узнать.
– Правда они прекрасны? – справилась Эйна уже в саду, любовно оглаживая насыщенно–синие бутоны кустовых цветов, тянущие свои густые ветви высотой полтора метра. Наклонилась перед спутницей, беспардонно выставив на показ глубину своего слишком откровенного декольте, и с наслаждением вдохнула аромат бегелики. Яна непонимающе вздёрнула бровь. Тэргянка её что, соблазнить пытается?
– Эти кусты сажала покойная мать князя, – пояснила Эйна, всё любуясь и не забывая проводить кончиками тёмных пальцев по бархатным синим лепесткам. – Княгиня как–то обмолвилась сыну, что однажды рядом с ним появится женщина, такая же прекрасная, как и эти цветы. Она станет для него всем, самой жизнью, подарит верность и сына. Наследника, с которым князь покорит мир.
Эйна выпрямилась и наградила Яну победным взглядом.
– И, – шаг на Яну, – такая женщина есть у Властелина. Она верна Седону и носит под сердцем его дитя. И именно из её покоев Властелин вышел сегодняшним утром. – Тэргянка вложила в ладони Яны сорванный бутон бегелики, сожалеюще улыбнулась: – А другая женщина, несомненно тоже прекрасная, князю больше не нужна, как женщина. Лишь инструмент для достижения цели.
Яна ощутила в ладонях острую боль, растерянно опустила глаза: под синим бутоном проступила алая кровь. Шипы порезали кожу. Кровь. Чужая для этого места.
Бутон выпал из рук на каменную плитку, разбился, распался на лепестки. Взгляд Яны наткнулся на небольшой, но уже заметно округлый живот тэргянки под тонкой белоснежный тканью. Бам! Грохотнуло болью предательства осознание в сердце, и Яна поспешила прочь из сада чарующей красоты.
Обед и ужин пропустила. Больше не хотелось выходить из четырёх надоевших стен. Не хотелось видеть никого из тэргов, совсем никого. Даже не потрудившись переодеться в ночное платье, Яна лежала поперёк постели, сначала рассматривала вычурную лепнину на потолке пока не стемнело, а после закрыла глаза и представляла, как они с сыном гуляют в парке аттракционов на Земле.
Но отсиживаться в одиночестве ей не позволили. Порядочно поздно скрипнула дверь. Балконная. Потому что входную наследница Дарьярда предусмотрительно заперла, а вот о балконной не подумала. Поздний наглый гость прокрался к комоду и зажег одну из свечей, разогнавшую по углам комнаты сгустившийся мрак. Стук каблуков сапог, посетитель подошёл близко к кровати.
– Зачем ты здесь? – не открывая глаз, но и так зная, кто стоит рядом.
– Мне не рады?
– Нет. Уходи туда… где… должен сейчас быть, – колючий обод царапал горло, нужные слова с трудом проталкивались на волю. Яну всё жгла боль предательства. Хотя о каком предательстве может идти речь, если князь ничего не помнит и ничего не обещал?
– Хм… – что–то звякнуло, – и где, по–твоему, я должен сейчас быть?
– Там… с кем провёл прошлую ночь и утро.
По спальне прокатился громкий смех. Да князь издевается! Отсмеявшись, Седон пошутил:
– Боюсь, мой рассудок не выдержит ещё одной ночи в компании бумаг и советников замка.
Компании советников и бумаг? Так он не провёл ночь с Эйной? Яна запуталась. Не знала кому верить. Однако оставался ещё один факт. Ребёнок тэргянки. Яна открыла глаза, села на постели и совсем встала, чтобы лучше видеть мужчину. В полумраке очень смуглая кожа Седона казалась ещё темнее, но не оттеняла его красоты и мужественности. Фиолетовая радужка горела в темноте, а чёрные узоры знакомо вертелись в ней.
Седон потянул руки, но Яна отшатнулась, сгребая в охапку все свои силы для выяснения правды. Слабый отголосок боли в ладонях напомнил о цветах в саду.
– Скажи… что за синие кусты цветов растут в твоём саду?