Ожидай странника в день бури

– Кому он нужен? – Людмилочка подошла поближе. – Старое фото. Тоже мне, драгоценность!

– Это ваша мама? – простодушно спросил Влад.

– Нет, конечно. Это – известная оперная певица, знаменитая примадонна Евлалия Кадмина. Она давно умерла. Еще в девятнадцатом веке. Портрет вообще не имеет ко мне никакого отношения, – мне его подарил Альберт Михайлович. Он говорил, что я похожа на Кадмину.

– По-моему, ничего общего, – возразила Людмилочка.

Сиур долго изучал черты строптивой примадонны.

– Интересная дама. От нее веет порочной чувственностью... А с виду святая, наивная, по-девичьи порывистая. Редкое сочетание. Своенравна, судя по всему, была необычайно.

– Да уж! Вы должны благодарить провидение, что мы не такие. Эта дама показала бы вам, где раки зимуют!

Сиур только теперь понял, чем так поразил его портрет Евлалии, – сходством с Тиной. Антиквар был прав. С виду они совершенно разные... если не считать затаенного огня в глазах...

Он вспомнил глаза Веры – холодные и будто стеклянные. Они почти никогда ничего не выражали. Даже в минуты страсти – одно животное удовольствие.

– Люди бывают слепы, как кроты. Причем не подозревают об этом.

Сиур говорил в первую очередь о себе.

Влад долго смотрел то на портрет, то на Тину и, наконец, вывел свое заключение:

– В самом деле, что-то есть...

– Может, чай сделать? – предложила Людмилочка.

О проникновении неизвестного в квартиру как будто забыли. За чаем обсуждали, куда лучше пойти развеяться. Сиур предложил маленький ресторанчик со старинным названием «Трапезная». Далековато, правда, но зато экзотика. И музыка там замечательная...

Глава 43

Место в самом деле оказалось необычное – бывшее помещение настоящей монастырской трапезной, с древними толстыми стенами, с узкими окошками и сводчатыми потолками. Кованые светильники на цепях, дубовые столы и стулья, посуда и меню были подстать всему остальному.

– «И таковы великие преданья», – изрекла с важным видом Людмилочка, рассматривая миниатюры фривольного содержания, походящие скорее на иллюстрации к «Декамерону»[19], чем на житие святых.

Миниатюры висели на стенах в темных деревянных рамочках.

– Интересно, здесь был мужской или женский монастырь? – спросила Тина.