Монгол

Каждый раз порывался открыть долбанную дверь, но здравый смысл побеждал жалость. А позже Алина перестала петь. Замолчала совсем. Не хотела есть и пить, отказывалась ходить в душ. Иногда одаривала Батыя отстранённым взглядом и снова отворачивалась.

Когда Архан вошёл в бункер, она приоткрыла глаза и, увидев его, резко села на кровати.

— Здравствуй, Алина.

Задышала часто, рвано. На неестественно бледной коже выступил румянец.

— Здравствуй, — прохрипела осипшим голосом, прокашлялась. — Ты пришёл меня убить? — а во взгляде столько безнадёжности, как будто и правда верила, что он явился с целью лишить её жизни. Дура.

— Если бы планировал грохнуть, не переводил бы на тебя еду.

На мгновение в её глазах вспыхнула злоба, но тут же угасла. Умная девочка.

— Тогда зачем ты пришёл? — спросила осторожно.

— Это ты мне скажи, зачем я пришёл? Чтобы забрать тебя отсюда или оставить здесь ещё на две недели?

Она вскочила, но пошатнулась и осела обратно.

— Забери… Пожалуйста, — губы задрожали, и щёки заблестели от влаги.

Монголу же словно нож в кадык воткнули. Зря он девчонку здесь столько промариновал. И заскрипел зубами от раздражения. Нехорошо оно, жалость эта. Однажды уже испытывал нечто подобное. Ничего путного из этого не последует.

— Не реви, — взял её за предплечье, потянул вверх. — Вставай. А теперь смотри мне в глаза, — взяв её за лицо, заставил поднять взгляд. — Будешь послушной — больше сюда не попадёшь, — дождался, пока она кивнет, подтолкнул вперёд. — Иди наверх.

Девчонка поспешила к лестнице, то и дело оглядываясь на Монгола. Наверное, боялась, что он передумает. А он уже не изменит своего решения. Ни за что. В штанах всё колом стояло, так хотелось её отодрать. За две недели пару раз спускал в шалаву, но при этом не испытывал ничего схожего с тем кайфом, который испытал с этой малолеткой.

— Давай сразу в спальню, я соскучился по тебе.

Девчонка застыла, тут же сжалась.

— Нет… — обернулась, а взгляд полон непокорности.

— Хочешь вернуться в бункер?

Не хотела. Готова была сделать что угодно, лишь бы не возвращаться туда. Но вот в постель к нему… Выше моих сил. Тогда это будет значить, что я проиграла, сдалась. Опустила руки, как когда-то Лерка.

Только и обратно в бункер не хотелось. Дни, проведённые там, сродни вечности пыток. Ещё немного и я сошла бы с ума.