Нолат: Безумие Силы

Глава 1

Крыши. Вид на вечерний город. Десятки, сотни, а то и тысячи огней раскинулись внизу. Далекий шум, такой разный: от гула автострады, хлопающих на ветру рекламных растяжек, до резкого рева полицейских сирен. Шелест пролетающих внизу листьев приятно холодит после знойного дня. Здесь нет той духоты, которая стекается на дно улиц между стен многоэтажек, проникает всюду, зажимая, будто в печке, даже после того, как солнце уже сбежало за горизонт.

Крыши. Место, нет, не тишины — одиночества. Спокойствия. Здесь можно побыть одному, наедине со своими мыслями, желаниями. Сколько себя помню, всегда любил крыши. В далеком детстве, воспоминания о котором поблекли и стали подобны старой кинохронике, я также забирался повыше и, свесив босые ноги, смотрел вниз: на машины, на суету, на людей. В основном на людей, они с высоты такие маленькие, такие ненастоящие, как игрушечные солдатики. Кажется, протяни ладонь к любому и можно передвинуть его или её туда, куда тебе захочется. Иллюзия, обманчивая, но такая притягательная для одинокого мальчишки, у которого не было друзей.

В ранней юности, когда было уже не до игр и подобных мечтаний, крыши тоже спасали. Передышкой в бесконечной череде опытов, тренировок, лекций и постоянного ощущения взгляда серо-стальных глаз, которые вечно наблюдают, даже если ты не видишь отца рядом. Даже там, в людском муравейнике, который представлял из себя комплекс небоскребов Фарм-Индастриал, крыши были пусты от человеческого присутствия, только тихое жужжание камер наблюдения, но с этим я все же тогда научился мириться.

После побега, когда за каждым углом, в каждом переулке могли поджидать ищейки, наемники, подкупленные полицейские. Когда в любом шуме мне слышалась характерная немного неравномерная поступь, которую мне не забыть никогда. Или не шаги, а легкий шелест почти невесомого плаща, и тихий искренний девичий смех, который я когда-то любил. Или не любил, а люблю и сейчас. С этим всегда было сложно. С первого дня, с первой встречи. Крыши выручали, успокаивали, ведь с них было легче всего вести наблюдение, если, конечно, ты умеешь скрываться от чужих глаз.

Даже в последнее время, когда не надо было прятаться, когда все следы заметены, нет не десятки, а сотни, если не тысячи раз. Нет-нет, но я перечеркивал все свои планы и, бросив все дела, забирался как можно выше, и смотрел вниз. Это так успокаивает, умиротворяет, приводит мысли в порядок. Кто-то скажет «привычка» и будет прав. Но мне все равно, я просто люблю крыши.

Вот и сейчас стою почти на самом краю, и один шаг отделяет меня от пропасти под ногами, той пропасти, которая обрывается вниз сразу за парапетом на высоту двадцати восьми этажей.

Только вот я не помню, как оказался здесь. Как будто кто-то вычеркнул из моей памяти два десятка минут. А точнее одну тысячу двести одиннадцать секунд. Нет, если сосредоточиться, то я вспомню. Как прочитав сообщение, сбился с шага, от чего меня толкнули в плечо несколько раз в толпе спешащих по своим делам прохожих. Как мерно, будто сомнамбула, не разбирая дороги, почти не видя ничего перед собой, брел по городским улицам, пока не шагнул за молодой женщиной с двумя детьми. Как придержал дверь парадной многоквартирного дома, на автомате помогая с коляской, за что получил обворожительную улыбку в ответ. Как шел, не считая ступеней, пролет за пролетом, по пожарной лестнице. Как знакомыми, привычными движениями с помощью скрепки вскрыл замок, а затем, будто робот с вложенной программой, обошел сектора двух камер слежения. Это было так привычно, просто, для этого вмешательство рассудка совершенно не требовалось.

И только, замерев почти на краю, поймав лицом освежающий ветер с легкой горчинкой морского бриза, мой разум вновь соизволил осознать себя.

Крыши. В этот раз их магия не работает, не приносит успокоения.

Взгляд на левую ладонь. Я смотрю на свою руку так, будто держу в ней не смартфон, а самую ядовитую из змей. Черную мамбу, которая уже нанесла укус, впрыснув в кровь яд, от которого нет спасения. Впрочем, был бы это змеиный яд, даже самый страшный и смертоносный, было бы не так сокрушающе. Подумаешь — змея, какой-то органический яд. Мелочь, которая стоит внимания только в аспекте того, как я мог докатиться, что позволил какой-то безмозглой твари себя укусить. Увы, реальность куда как страшнее. Не змея и не любой другой гад зажат в ладони, а просто смартфон. Банальное средство связи. Он не важен, а вот то сообщение, которое на него пришло. Вот оно — да. Не страшное даже, а раздавливающее, уничтожающее, переворачивающее.

Все мои планы, вся та жизнь, к которой я столько шел, все это теперь не важно! Тридцать девять месяцев бесконечного бега, заметания следов, десятки чужих личностей, сотни взломанных баз данных, хождение по краю, за которым смерть — все это оказалось зря. Три слова без подписи с неопределившегося номера. Простые слова, для многих будничные. Для большинства даже радующие слова.

«С днем рождения!».

Очередной порыв ветра, но я закрываю глаза не из-за него. Так просто легче: прикрыть веки и хотя бы на секунду представить, что вокруг ничего нет, вообще ничего, а главное — этого сообщения. Нелепый самообман, который не мог стать правдой, как бы мне не хотелось, как бы я этого не желал, конечно же он не сработал.

Разумеется, даже невзирая на множество смен паспортов, файлов, имен, я помнил, какой сегодня день. Но придавать этому значения не собирался, просто кивнул утром своему отражению в зеркале, выслушал музыку, проигранную Сефом, и закрыл для себя эту тему. Праздновать, радоваться не имело ни малейшего смысла даже на публику, потому как у той личности, под именем которой я проживаю последние четыре месяца, дата рождения совсем в иной день.

Но главное, то, когда я родился, кроме меня знает только один человек на всем белом свете. И это значит одно.

Меня нашли.