Блок

– Нет, я хочу узнать это сейчас. Кто третий объект?

– Соглашайся сделать, как мы просим, и мы покажем тебе третьего.

– У меня еще одно условие, – отвечаю я.

Гален встает.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться, Лука.

– Дайте мальчику сказать, – возражает существо, контролирующее Мэддокса.

– Я сделаю это, если вы оставите их всех в живых.

– В каком смысле? – уточняет Гален.

– Всех моих друзей: Пандер, Игби, Рен, доктора Ортегу, Малакая, Самиру, Молли и Кину.

Мне больно произносить их имена вслух, тем более, что среди этих имен нет Блю, Пода, Шион и Акими, потому что они не дожили до этого момента.

– Предложение неизменно, – отвечает Мэддокс. – Они могут прожить еще полгода целыми и невредимыми, могут не становиться частью нового мира.

– Я не про новый мир, – продолжаю я. – Пусть они живут в Арке, дайте им умереть в Арке. Удалите из них технологию самоисцеления и позвольте им состариться вместе. Какая вам разница?

«Находясь в Арке, – думаю я, – может, они поймут, как сражаться, может, смогут уничтожить Хэппи изнутри».

Хэппи долго обдумывает мои слова, используя мозг Мэддокса. Наконец, он снова смотрит на меня.

– Я не могу понять, почему вы так яростно сопротивляетесь. Дело не в страхе перед смертью, вы уже доказали это, тогда в чем? Вы сражаетесь против Эдема! Против рая, против райского уголка для своего вида!

– Вам никогда не понять, – говорю я, – потому что вы смотрите на данные, а не на людей. До того, как вы разрушили мир, я был Убогим; все, что вы найдете об Убогих, так это то, что мы собирали мусор, чтобы выжить, рыскали по свалкам, воровали крыс, и на фоне всего этого мир Совершенных не выглядел идеальным. И если взглянете на данные, то увидите, что все это правда. Вы думаете, кто-нибудь из нас хотел такой жизни? Думаете, мы выбирали родиться и существовать в таком мире? Нет, но нам пришлось, и система была настроена таким образом, что мы были обречены. Образование – слишком дорогое, цены на жилье – слишком высокие, рабочих мест не было, долги продолжали расти, наркотики распространялись все больше, пространства для жизни становилось все меньше и меньше. А кто там наверху дергал за ниточки? Совершенные, богачи – им нужно было, чтобы мы бедствовали, им выгодно было, чтобы у нас не было ничего, чтобы, смотря на все это, они могли похлопать друг друга по спине и сказать: «Посмотри, у меня есть все, а у них ничего! Если бы они работали так же усердно, как я!» Но, несмотря на все это, лучшими людьми, которых я встречал, были те, кто побирался на свалках и воровал крыс. Вот почему я сражаюсь. Я борюсь за людей, которых люблю, а вам никогда не понять, что такое любовь, потому что можно научить машину думать, но нельзя научить ее чувствовать.

Механические глаза Мэддокса долго изучают меня.

– Я принимаю твои условия, – наконец, отвечает он. – Твои друзья могут прожить свои дни в Арке.

– Тогда я принимаю ваши условия, – отвечаю я.

– Значит, ты согласен сказать в прямом эфире, транслируемом во всех Регионах мира, что ты совершил ошибку? – спрашивает Гален с волнением в голосе. – Что Хэппи не враг? Что то, что сделала Хэппи, было необходимо для выживания вида? Прикажешь повстанцам всех Регионов прекратить боевые действия?