Я ножом из банки зачерпнул, попробовал. Оказалась каша с мясом, тёплая и вкусная. И я сразу же вспомнил, что с самого обеда ничего толком не ел! Один бутер в глайдере – это разве еда? И снова в животе заурчало.
Валька говорит понимающе:
– Ешьте-ешьте. Там в закладке ещё крючки есть и лески. Можно наладить удочки и под утро рыбы наловить. Её тут в протоках навалом быть должно. Так что не плачьте, с голоду не успеем умереть.
– Чтобы рыбу ловить, нужен этот… как его… невод! – жуя, задумчиво вспоминаю. – Мы в школе учили сказку про рыбака, который ловил неводом рыбу…
– Про рыбалку мы после обсудим! – учительница строго говорит. – Потому что темно уже почти совсем. Чтобы без меня к воде ночью даже не вздумали подходить! Только утопленников мне не хватало… Валя, ты меня понял? – Василиса даже пальцем погрозила.
Доели мы консервы, стали пить чай из фляжки. Чай мне просто невероятно вкусным показался! Только мало – каждому по нескольку глотков досталось, чуть меньше стакана.
– Василиса Альбертовна! – задаю, наконец, давно мучивший вопрос. – А почему вы так испугались, когда на нас эти насекомые напали, и начали нас таблетками пичкать? Разве эти… ну, мошка и комары… они, конечно, противные, и укусы чешутся, но неужели ещё и такие опасные?
– Очень опасные! – Василиса серьёзно и тихо так отвечает.
– Но как же так? Я понимаю – вот на Венере, там кислота, лава, давление, бешеная жара… А здесь, на Земле…
Я совершенно запутался в своих мыслях и не знал, как продолжить. Вдруг Василиса говорит:
– А здесь, на Земле, Рома, ты никогда не был. Сама по себе слюна комара не ядовита – но твой организм может с непривычки «испугаться» и отреагировать на неё, как на незнакомый яд. И эта ответная реакция иногда может быть настолько сильной, что человек может даже погибнуть. Учёные называют это «анафилактический шок». Так что хорошо, что у нас с собой были таблетки из больницы. А ещё – что у вас с Сеней оказались при себе ваши суперкостюмы с Венеры. Возможно, твой космический комбинезон этой ночью в очередной раз спас тебе жизнь…
Вот это новости! Я поёрзал на расстеленной куртке, даже как-то не по себе стало… А Василиса продолжает:
– Я, наверное, понимаю, что тебя смущает, Рома. Там у вас на Венере смертельно опасно – но это опасность явная, видимая, осязаемая, вы всегда наготове, всегда начеку. А тут на Земле всё такое приятное, успокаивающее, расслабляющее, милое – я верно угадала?
Ну да, точно! Утвердительно киваю головой.
– На самом деле это не так. Земля тоже может быть смертельно опасной. Уж поверь мне. Тебе ещё очень многое предстоит узнать про нашу планету. Но… Сегодня всё, кажется, обошлось настолько хорошо, насколько могло обойтись. Так что ничего не бойся, и попробуй заснуть.
А меня и вправду совершенно разморило, глаза закрылись, я ткнулся в чьё-то плечо и задремал прямо так, сидя.
Проснулся я от холода. Пламени не было, только угольки в кострище всё ещё то медленно наливались красным огнём, то так же медленно гасли. В небе горели звёзды – яркие, как фонари, но небо было не угольно-чёрное, как в космическом корабле, а тёмно-синее, как бы светящееся. Я вспомнил уроки космонавигатора и узнал знакомый рисунок созвездий – раскинувшего крылья лебедя, летящего на юг орла, голубую звезду Вегу… А вот полоса Млечного Пути была бледной, еле-еле различимой. Я понял, что ночь заканчивается. Уже были видны и низкорослые деревья кругом нашей поляны, и тропинка на берег. Воспитательница и Сенька с девочками крепко спали. Вальки не было. Я засветил фонарик.
– Валя! Валь! – позвал я шёпотом.
Зашуршала трава, к кострищу осторожно и тихо подошёл Валентин. В одной руке у него был фонарик, в другой – консервная банка.
– Это ты, Ром? Давай за мной, я тебе такое покажу, чего ты никогда не видел!