Надо же, какой послушный стал! Называет все по порядку.
Такие вещи с детства крепко вдалбливаются в каждого рауданца. Вот только правящие элиты их всерьёз не воспринимают. У них тут считается, что человек может очиститься от любых грехов, если внесёт крупное пожертвование Служителям Двуединого.
Благодаря этому, кстати, в Раудане полно настоящих шедевров архитектуры — сногсшибательной красоты и величественности храмов и зданий для причта. Правда, когда на них смотришь, невольно думаешь, что они построены на крови и слезах.
Двуединый, конечно, то ещё божество. Не слишком много общего имеет с тем Богом, в которого верят в моём родном мире. И главное отличие в том, что рауданцы считают его источником не только добра, но и зла.
Хотя заповеди в чём-то с нашими совпадают. Верь только одному божеству, не убей, не укради и так далее.
— Всякий довольствуйся своей женой, — произносит, наконец, мой пленник.
— А ты что же? — спрашиваю я.
Трудно мне. Не могу я с таким связь установить. Одна аура его омерзение вызывает.
Но я же целительница, в конце концов! И разве можно отказывать в помощи больному из-за зловония или гнойных язв?
Мы, женщины, умеем жалеть. И в этом наша сила.
Холодно и страшно. И мама больше не обнимет, не защитит.
— Мужчины не плачут!
Свист розги.
Да, отцу подобает быть строгим. Вот только строгость не имеет ничего общего с растаптыванием неокрепшей души. А жестокость к слабому — одна из самых гнусных вещей на свете.
Он ещё и офицер. Учился в заведении типа кадетского корпуса.
Всё-таки плохо у зла с креативностью! В своём родном мире я не раз слышала про ужасы дедовщины. Тут, оказывается, то же самое!
Как же он радовался, когда заканчивался очередной день, наполненный жестокой муштрой и издевательствами старших. Хоть чуточку ближе к вожделенной зрелости. Когда он оторвётся за всё.
А ведь проскакивали порой и другие мысли. Что не должно так быть вообще. Но кто он такой, чтобы что-то менять?
Дальше всё стало ещё сложнее. Созревание тела при отсутствии правильного воспитания — коварная вещь. Несчастный усердно подслушивал разговоры старших, предаваясь после этого тёмным и стыдным фантазиям.
Те частенько говорили о женщинах, которых соблазнили и обесчестили. Хвастались ими, как трофеями. Соревновались, у кого больше.