Маленький котелок начинает булькать, и из-под крышки распространяется восхитительный запах. Рот наполняется слюной. Я бегу в сад и рву пучок лука. Рублю его ножом на выщербленной деревянной доске, которую я тщательно отдраила с помощью песка, и кидаю в наваристый бульон. Пища богов! Если бы ещё хоть маленький кусочек хлеба…
А хлеб здесь точно должен быть. Потому что я нашла на кухне ручную мельницу с самыми настоящими каменными жерновами.
Я сижу на крыльце и смотрю на лениво проплывающие по небу облака. После более-менее сытного обеда мои мысли точно такие же. Ленивые и медленные.
Наконец, я поднимаюсь и иду отмывать гостиную. Кстати, в неё можно зайти не только через арку из прихожей, но и через дверь из кухни.
Отношу оставшийся в котелке суп в погреб, лаз в который с ведущей вниз винтовой каменной лестницей я нашла, когда мыла на кухне пол. А потом стираю скатерти и покрывала. Когда я заканчиваю с этим, на небе загораются звёзды. Я пью из глиняной кружки свежесваренный яблочный компот и ложусь спать.
Я опять просыпаюсь среди ночи. На этот раз удаётся уловить кое-что из того, что мне приснилось. Узкая улица, серые каменные дома. Стук копыт по булыжной мостовой. Но ведь в моей жизни такого не было! Получается, это не мой сон? Я снова думаю о прежней хозяйке моего тела. Как её звали хотя бы?
С этими мыслями я и засыпаю.
Глава 5
Ощущение страха и безысходности накатывает с такой силой, что я вскидываюсь в своей постели, охваченная ужасом. Похоже, во сне я каким-то образом получила доступ к памяти той девушки. Но как же её всё-таки звали?
И как мне себя называть, если кто-нибудь здесь спросит? Не Олей же, как в моей прежней жизни?
Я замечаю вдруг, что кончики моих пальцев светятся голубым. Я ощущаю лёгкое покалывание, словно в воздухе разлито электричество. Меня охватывает самая настоящая паника. Что сейчас будет?
Меня начинает потряхивать. К счастью, ничего больше не происходит, и я потихоньку успокаиваюсь. А там и небо за окном начинает светлеть. С восходом солнца наваждение окончательно рассеивается.
Я одеваюсь и спускаюсь вниз. Бельё, дрова, еда — сколько же у меня дел… Выхожу на улицу и едва не наступаю на свернувшегося колечком на крыльце Ужика.
— Ой, прости! — наклоняюсь к нему я.
Змей опять проскальзывает в мой рукав и вскоре со всем удобством располагается у меня на плече.