Утес чайки

Так или иначе, факт оставался фактом. Ханна проявила легкомыслие и недальновидность, как и всегда.

– Как и всегда! – закончил отец очередную лекцию, бóльшая часть которой пролетела мимо ушей Ханны. – И знаешь что? Теперь думай сама, как будешь добираться домой! Мне надоело потакать твоим странностям.

С этими словами он дал отбой.

Ханна задумалась, что ей теперь делать. Медленно спустилась с платформы, прошла через здание вокзала и остановилась возле кафе. У нее было немного денег. Достаточно, чтобы посидеть за столиком со стаканом колы и маффином, скоротать время… Боже, как это по-взрослому! Но Ханна вспомнила строгий голос отца, и на глаза снова навернулись слезы. Лучше вернуться к бабушке, она утешит.

Она вышла на привокзальную площадь. В ранний субботний вечер движение на четырехполосной Ференсуэй было не менее оживленным, чем в обычный рабочий день. Сгустились сумерки, в холодном воздухе висел мелкий дождь. Ханна поежилась. Самое печальное в этой ситуации, что отец опять оказался прав. Ужасно! Как теперь убедить его, что она больше не маленькая глупая девочка?

Райан вечно изводил ее своими придирками и упреками. Ханна спрашивала себя, какой была бы ее жизнь, если б мама их не оставила? Она плохо ее помнила, но на фотографиях мама выглядела молодой и очень красивой. У нее была такая ласковая улыбка… Где-то Ханна понимала, почему такая женщина рассталась с Райаном, но зачем было так далеко ехать?

– В Австралии как будто, – буркнул отец, когда однажды Ханна спросила его, где сейчас мама. – У нее там родственники.

За десять лет мама так и не объявилась.

Ханна вставила в уши наушники от смартфона. Грохочущая музыка заглушила звуки улицы, даже сердитый голос Райана, все еще звучавший у нее в голове.

Ханна их почти никогда не вынимала. Даже когда у отца имелись все основания для недовольства. Музыка позволяла отгородиться от проблем внешнего мира – на какое-то время, во всяком случае. Потому что проблемы никуда не исчезали, возвращались снова и снова.

Ханна вздрогнула, когда кто-то хлопнул ее по плечу. Развернулась и вытащила наушники из ушей. Посмотрела в темные глаза молодого человека.

– Ханна? – спросил он. – Ханна Касуэлл?

– Да?

Она не сразу узнала его из-за капюшона и мокрых прядей волос, падавших на глаза.

– Прости, не хотел тебя пугать. Я несколько раз окликал тебя, но ты не отзывалась.

Теперь она видела, кто перед ней. Кевин Бент жил в бывшей фермерской усадьбе в Стейнтондейле, всего в нескольких милях от Ханны, с матерью и старшим братом. Отца в семье не было, и никто толком не знал, что с ним сталось. Райан говорил о Бентах не иначе как с глубоким презрением и строго запрещал дочери водиться с кем-либо из сыновей.

Что он мог против них иметь, Ханна не понимала. Миссис Бент оставляла о себе самое положительное впечатление. Разве была она виновата в том, что страдала рассеянным склерозом, передвигалась только в инвалидном кресле и не имела ни малейшей возможности заниматься фермой? Бенты жили на пособие, но в этом нельзя было винить ни мать, ни мальчиков.

– Привет, Кевин, – ответила Ханна.

Она надеялась, что он не заметит следов слез на ее щеках. В конце концов, Кевину девятнадцать лет. Ханне не хотелось выглядеть в его глазах маленькой заплаканной девочкой.

– Ты здесь совсем одна? – спросил он.