Я запрокидываю голову. Хмурюсь, смотрю жалобно. Мне хочется больше узнать об Эмире. Хоть что-то. А он как каменная глыба.
Не пробиться за броню, не добраться до чего-то, спрятанного глубже. А мне очень хочется.
Он ведь всё обо мне знает, я уверена. Его люди всю информацию собрали, следят за мной. Я открытая книга для мужчины.
Он для меня — темный лес.
Эмир молчит. Показательно вздергивает брови, мол, и что дальше делать будешь. Я вспыхиваю.
Резко поднимаюсь, внутри почему-то очень болит. Это просто отказ, но он сильно задевает. Как щелчок по носу, что мне нельзя ничего спрашивать. Только сексом заниматься.
— Назад вернулась, — Эмир дергает меня, укладывая обратно. Я почти падаю на него. — Ничего не значит. По малолетству набил. Глупость.
— Почему? Ты не похож на того, кто глупость делает.
Я прячу довольную улыбку на груди мужчины. Он рассказывает! Делится личным, а я это по крупицам собираю.
— В молодости много чудил. Да и бухой был тогда, — усмехается Эмир, его губы упираются в мой висок. — С Маратом, это дружбан мой, спор затеяли. Кому из нас слабо будет тату набить.
— Ну, это ведь не так страшно?
— Не страшно. Но должны были сами эскиз накатать, друг другу. И кто сольется, тот ссыкло.
— Он отказался?
— Нет. Первым поперся делать. В итоге мы вышли из салона с хреновыми татухами. И без понимания начерта мы это сделали.
Я стараюсь не рассмеяться, но получается плохо. Эмир шлепает меня по ягодицам, пытаясь усмирить, но я только сильнее смеюсь.
Внимательнее рассматриваю непонятные завитушки. Теперь понимаю, почему они такие кривые.
Я поддаюсь порыву, съезжаю чуть ниже, прикасаюсь губами к татуировке.
— Не там губы используешь, — хмыкает мужчина. — Ниже надо. В душе мне зашло, как ты старалась. Повтори.
— Ты снова целовать не будешь, — обиженно соплю. — Вот и я не буду тебя целовать. Там.
— Кукла, ты мне свои условия не задвигай.