— Порасспрашивай, — хмыкнул Менски. — А насчёт того, что ты сделал — вот именно этого я от вас и хочу добиться к окончанию Академиума. Умения ощутить угрозу даже без колебаний Силы и способности мгновенно защититься от неё волевым усилием. Не у каждого это получается, но в вашей группе такие задатки есть у всех.
— Все Владеющие это умеют? — подала голос Ленка.
— В той или иной степени все, хотя уверенно начинают этим владеть обычно с пятого ранга. Седьмой ранг и выше владеет волевым построением практически в совершенстве. А девятый ранг практически невозможно убить физическим воздействием. Ну разве что массированным применением тяжёлой артиллерии. Про Высших и говорить нечего, достать их можно только чудом.
Мы с Ленкой сразу вспомнили покойного отца Эннио Гвидиче, руководившего нашим похищением, и переглянулись между собой. Нам повезло, что имперских Владеющих толком не учат. Вряд ли мы смогли бы что-то сделать, будь на его месте кто-то из наших.
— И всем вам из этого должно быть понятно, почему лучше не прямо атаковать конструктом, а использовать физические предметы. Если атаку конструктом легко почувствует и, возможно, отразит любой студент, опосредованный удар засечь гораздо сложнее. И даже если противник его засечёт, то далеко не всегда успеет защититься.
— А что насчёт пуль? — спросила Дара.
— С пулями проще, — пожал плечами Менски. — У пули очень маленькая масса и очень высокая скорость, её легко определить как опасное воздействие. Скоро будем проходить стандартную защиту от пуль, в зоне боевых действий вы её будете держать постоянно. А вот с камнями и прочими предметами сложнее — нет стандартного щита от камней, потому что они все разные и могут прилететь откуда угодно, и с любой скоростью.
— Ну хорошо, наставник, — сказал я, — я сделал это. Что из этого следует?
— Из этого следует много боли, Арди, — ухмыльнулся Генрих. — Теперь камни в тебя всегда будут лететь издалека, и ты должен будешь чувствовать их, а не колебания Силы. Ну и волевое усилие будешь тренировать. Так, студенты, почему встали? У нас тут, кажется, бои происходят, а разговоры у вас будут на теории.
И от всей души пнул меня в живот.
— А всё-таки хорошо здесь, — с удовлетворением сказал я, усевшись на удивительно удобную лавку. — Даже не сознавал, насколько я соскучился по этому месту.
Сейчас в «Цыплёнке» было пустовато, и наш любимый столик в углу оказался свободен. Сессия с каждым днём становилась всё ближе, времени на подработки оставалось всё меньше, так что большинству студентов пришлось переместиться в более демократичные заведения. В «Цыплёнка» в это время ходили в основном мажорики вроде нас с Ленкой, да ещё ремесленники с алхимиками — у этих проблемы с подработками не существовало, и деньги у них водились всегда. Подобной стабильностью отличались только боевики, правда, немного с другого ракурса — боевики были вечно без денег. Проблемы с подработками у боевиков тоже не существовало за их полным отсутствием.
— Ну как вы тут жили без нас? — спросил я, когда мы, наконец, отправили прочь полового, отягощённого добром, то есть нашим заказом.
— Преподы лютуют, — с печалью ответила Дара. — Особенно Генрих, этот вообще как с цепи сорвался.
Они со Смелой красовались практически одинаковыми синяками, только что под разными глазами. Генрих своего добился, и договорного матча у них не вышло. Иван тоже был с синяком в качестве презента от Ленки, так что семья Сельковых выглядела удивительно гармонично, как и положено дружной семье, которая делит на всех и радости, и фингалы. Я машинально потрогал уже подсохшее, но всё ещё болезненное рассечение у себя над ухом и поморщился.
— А кстати, что он так окрысился на вас со Смелой? — полюбопытствовал я.
— Да мы просто на прошлом занятии не захотели друг с другом драться, ну и так, слегка поимитировали. А он заметил и взбеленился.
— Не очень умная идея, — хмыкнул я. — Не с нашими навыками Генриха дурить.
Дара тоже потрогала свой синяк и печально вздохнула. Оживились мы только когда половой начал выставлять на стол заказанные закуски.
— А вы-то как съездили? — спросил Иван, наваливаясь на мясную нарезку.