Всё, что угодно. Грегори мог просто не вернуться с дружеской «беседы». И сегодня, и вчера. И раньше. «Гостей» могут легко убить в любой миг — хоть всех, хоть поодиночке.
Надо предложить ему сесть. И горячего вина. И даже поесть. А Белла вместо этого — сразу с вопросами.
Только иначе уже не получается. Все силы ушли на то, чтобы не разреветься перед ребенком. И не дрожать с ним вместе.
В детстве Арабелла гордилась, что если не сильнее, то быстрее и ловчее многих мальчишек. А теперь она в руках сверхсильных и сверхбыстрых нелюдей. В лапах. В когтях и клыках. Просто те пока не сомкнулись. Как тигриная лапа.
— Они тоже беспокоятся о своей семье, — голос Грегори — мягкий, спокойный, серьезный. — И у них есть план. И для него нужна наша помощь. Но они не уверены. Мой… наш план смелее, чем их. Мы должны убедить Князя и Княгиню. Окончательно. Идем. Они ждут нас прямо сейчас.
И Беллу тоже. И хотя бы не одну. Вместе с Гором — безопаснее. Даже если это — всего лишь иллюзия глупой влюбленной девчонки.
Но чем это хуже иллюзий дочери, по-детски верящей, что рядом с мамой растают утренним туманом все ночные кошмары и вражеские козни? Трусливо уползут прочь от утренней зари. От ее спасительного света.
— А мне с вами можно? Хотя бы сейчас? — ожег Арабеллу стыдом голос забытого ребенка.
— Конечно, можно, — теперь присел на корточки Гор. — Идем.
Арабелла — вместе с ним. Не отпуская его руки. И тепла.
Они еще живы, живы, живы! Хотя бы они.
Жаль, нельзя задержаться хоть чуть. Еще немного. И вдвоем.
Но не отсылать же прочь Михаила — даже на несколько минут. Одного — в стылую тьму. Там ему будет хуже, чем Белле без объятий Гора.
Остывает вино, согревается кровь, чуть отогревается душа. Но как же медленно…
— Белла, где Вит?
— Его тоже вызвали. Где-то час назад, — тревога еще не успела толком угнездиться. Да и Михаила пугать нельзя. Больше, чем он уже напуган.
— Я его видел, просто он ушел раньше. Наверное, разминулись. Ладно, идем, — Гор переглянулся с ней. — Всегда вместе, да?
Белла… Ара нашла в себе силы выдавить тень прежней улыбки. Ее отражение в кривом зеркале из страшной сказки. Менее страшной, чем жизнь.
У Арабеллы всё же хватило сил отпустить Грегори — на миг. Чтобы налить горячего вина всем. И даже не забыть еще разбавить — для Михаила. Самой ей хочется не разбавлять совсем. И не просыхать.
Вспомнила — сунула Грегори хлеб с мясом. С собой.