В общем, день я провел с пользой, и он был просто улетный! О, кстати, моя детка Викуся на проводе, но чего она не спит в такую рань? Стряслось что?
— Алло, — говорю ей. — Как жизнь?
— Если ты не заметил, я обрывала тебе телефон раз пятьдесят, — голос у нее был злющий.
— Я был занят: тусил на празднике у Гриши, мы пили, танцевали и все такое. Ну знаешь, богема, все дела. А у тебя как делишки?
— И с кем же ты там танцевал? — голос у нее затрясся.
— Ты не поверишь, как же их зовут… Ах, да, точно: с женщинами, — щелкнул я пальцами и ухмыльнулся.
— С женщинами??? Меня, значит, спровадил в какую-то глушь к черту на рога, а сам там в Москве зажигаешь? — заверещала моя ненаглядная.
— Представляешь, но да! И раз у тебя все в шоколаде, то перезвони мне, когда успокоишься, а то у меня шибко хорошее настроение
— Успокоюсь? НО Я СПОКОЙНА! — это был такой вопль, что хоть уши затыкай.
Однако я отрубил мобилу и, блаженно улыбаясь, сладко задремал на заднем сиденье джипа.
Днем позже
Комната была настолько задымлена от сигарного дыма, что разглядеть цвет обоев на стенах не представлялось возможным. Мужчина в черном пиджаке, с зажатой в зубах сигарой, нервно расхаживал от стены к стене. Он также раздраженно теребил рукав своей рубашки, будто пытаясь стереть с него невидимые пятна.
— Может, ты уже присядешь и перестанешь дымить, как паровоз? У меня уже в глазах рябит и дышать нечем, — мрачно посмотрел на него виконт Тимирязев, сверкнув зелеными глазами.
— Да пошел ты! — огрызнулся граф Расторгуев, но сигару все-таки затушил. — Я вот никак не могу понять: как эти долбаные наемники умудрились облажаться и не довести дело до конца? Я же нанял лучших из лучших, они профи в своем деле. Все просчитали до миллиметра, мать их за ногу!
— Черт его знает, — развел руками Тимирязев. Он взял со стола стакан с бренди и сделал пару глотков. — Они сказали, что вертолет каким-то образом ускорился после попадания в хвост. Причем разогнался до немыслимой скорости, которой у этой модели в принципе быть не может, особенно у подбитой.
— СУКА! СУКА! — бушевал граф. — Я же теперь покойник! Самый что ни на есть покойник. Никто не мог предположить, что он свалится прямо к Распутиным. Он просто физически не должен был дотянуть!
— Успокоишься ты уже или нет? — рявкнул на него виконт. — Если и прикончат, то наемников, а ни кого-то из нас, но они уже свалили из Империи. Да и не знают они, кто конкретно заказчик, все было сделано инкогнито. А ты тут разводишь панику на пустом месте, — Тимирязев опрокинул в себя остатки бренди.
Граф, взглянув на него, наконец уселся в кресло и закинул ногу на ногу, но она продолжала нервно трястись. Ему не раз приходилось устранять тех, кто переходил ему дорогу в делах, но этот Добрыня Добрынин казался ему теперь человеком, продавшим душу дьяволу. Вокруг него витало слишком много мистики, чтобы не думать об этом.
— Знаешь, он ведь совершенно один, абсолютно один, — бормотал теперь Расторгуев, словно разговаривая сам с собой. — За его головой охотимся не только мы, но он по-прежнему жив. Как такое вообще возможно? Подумаешь, у него высокий ранг, я же уже отправлял на тот свет одаренных S-ранга, даже опытных. В чем его гребаный секрет?
— Тебя только это интересует? — скривился недовольно виконт. — А деньги у него откуда берутся на все про все, раз его из рода попёрли? Он скупает в своем районе жилье за жильем, как семечки на базаре, и еще наемников там расселяет. А им, между прочим, немалое жалование платить надо.