Каштановый человек

Они росли на окраине парка, сразу за липовой аллеей — четыре конских каштана, высоких, развесистых. Больше нигде в нашем районе таких не было.

В мае каштаны цвели по-праздничному ярко, к сентябрю — давали крепкие шипастые плоды. Созревали они вразнобой, потому, вскрывая зеленую корку, никогда нельзя было заранее сказать, какой каштан попадется: мягкий, молочно-белый — такой особенно сложно было освободить от кожуры, не повредив! — или блестящий и твердый. Круглый — или похожий на беретку. Все они со временем тускнели, съеживались, терялись в квартире, став никому не нужными; разве что, кот мог выкатить старый каштан из-под дивана и погонять его минуту-другую. Но до середины октября каштаны были сокровищем.

Малышня, гулявшая в парке с раннего утра, под бдительным присмотром бабушек и дедушек собирала все, что нападало за ночь. Нам, не доросшим еще до верхних полок буфетов, но уже обремененным портфелями и ранцами, приходилось проявлять изобретательность. Самые красивые гроздья раскачивались на высоте второго этажа, потому мы использовали орудия — палки, камни, все, что подворачивалось под руку; даже пытались бить с пыра футбольным мячом. Однажды Вовчик раскрутил за шнурок и метнул сумку со сменкой. Мою.

— У тебя своя есть! — возмутилась я.

— Ты девчонка: тебе, если чё, не влетит, — вступился за него Димка.

Если б мы были три мушкетера, то Вовчик сошел бы за Портоса, а мне пришлось бы примерить личину графа де Ла Фер, хотя я ничем ее не заслужила — но Димка, щуплый, низкий и вечно взъерошенный, на сурового графа совсем не походил; он, хулиган по призванию, вообще мало походил на мушкетера. Во всяком случае, тогда мне так казалось.

Упало два каштана и одна туфля, а вторая — вместе с сумкой — застряла между веток. Палкой ее сбить не удалось…

Вопреки Димкиному прогнозу, мне все-таки влетело.

Утром, до школы, мы с отцом пошли выручать сумку, но ее не оказалось ни на дереве, ни под ним. Я недоумевала: кому она нужна, с одной туфлей?

— Наверное, каштановый человек забрал, — серьезным тоном сказал папа.

Я засыпала его вопросами. Что еще за «каштановый человек»? Где он живет? Зачем ему понадобилась одна девчачья туфля?

— Обыкновенный человек. Только каштановый, — «объяснил» папа. — На каштанах живет. Ночью гуляет, а днем прячется. Вы дереву худо делаете: листья портите, ветки ломаете, — а он вам в ответ. Не случалось такого, чтоб каштан бах! — и прямо в лоб прилетал?

Такого не случалось. Я предположила, что каштановый человек не слишком-то меток, и, вдобавок, не сообразителен: хотел сделать худо — мог бы мяч забрать, а не сменку. Но, на всякий случай, я все-таки обиделась и набила упавшими каштанами карманы — в отместку за туфлю.

На первом уроке — как сейчас помню, это была среда, и первым уроком стояло чтение — я рассказала про все Димке и Вовчику. Вовчик пришел в восторг и обещал как-нибудь притащить в парк старые кеды. Димка стал показывать каштанового человека: зажал глазами каштаны и проскакал между партами с ботинком на голове. Схлопотали по двойке за поведение, посмеялись.

Ночью он мне приснился.

В тот, первый раз я мало что запомнила: расширяющиеся к ногтям огромные плоские пальцы, щекастое лицо с блестящими круглыми глазками. Обтянутое зеленой курткой тучное тело и, на затылке, шапочка с шипами: когда он снял ее, под ней оказалась что-то белое и гладкое… Это было совсем не смешно и совсем не похоже на то, что показывал Димка.

Утром я чувствовала себя не в своей тарелке. Когда Димка и Вовчик стали спорить, как правильно пишется — «каштанчек» или «каштанчик», — я сделала вид, что занята раскрасками, а всю большую перемену просидела в столовой, уткнувшись в тарелку; Вовчик даже обиделся и пригрозил не позвать меня на день рождения.

Однако к вечеру все, казалось, наладилось. Мы встретились в парке, погоняли в футбол, набили еще каштанов. Поискали, разгребая листву, следы каштанового человека, но ничего не нашли. Странные сны меня в ту ночь не беспокоили; я не вспоминала о них до самого воскресения, когда каштановый человек явился снова.