Гадкий мальчишка

На этом месте я остановил Карлу, и сказал ей, что этот мальчишка не имеет ко мне никакого отношения. Карла ответила, что ей ничего не нужно объяснять, она знала, что я хороший парень, и что всегда поддерживал Вики. И тут она начала плакать.

— Это моя вина, Джордж, а не твоя, сказала она. Я же видела, что она была в подавленном состоянии, но ничего не предприняла. Ты знаешь, как это произошло. И в этом тоже есть моя вина, потому что я уверена, что она не хотела этого делать. Я уверена.

Карла оставила Вики перед телевизором и включила его. Через два часа, она вернулась и постучала в дверь Вики.

— Я подумала, что она, может быть, захочет выйти и покушать, объяснила мне Карла. — Может быть даже выпить бокал вина, если эффект от таблеток закончился. Но в комнате никого не было. Затем Карла вернулась в общую комнату, Вики не было и там. Там были две девушки, которые смотрели телевизор, и одна из них сказала ей, что Вики ушла недавно, скорее всего, в прачечную.

Потому что в руках у неё была простыня, сказала ей девушка.

Это немного озаботило Карлу, но она больше ни о чем их не спросила. Она спустилась вниз в подвал, но в прачечной тоже никого не было при этом, ни одна из стиральных машин не работала. Рядом была кладовка, где девушки из Поместья Фуджи хранили свои вещи. Карла услышала шум за дверью, и когда она зашла, то увидела Вики, со спины, стоящую на небольшой стопке из чемоданов. Она связала две простыни вместе, чтобы сделать веревку. Один конец был привязан к трубе у потолка. Второй — образовывал петлю вокруг её шеи.

— Три чемодана были сложены стопкой, — объяснила Карла, что давало слабину веревке. Если бы она действительно хотела покончить с собой, она взяла бы только одну простыню. Это была репетиция, как в театре.

— Ты не можешь быть в этом уверена, говорю я ей. Ты не знаешь, ни сколько таблеток она приняла, ни в каком состоянии она была.

— Я знаю то, что я видела, говорит Карла. Она могла бы просто спуститься с этих чемоданов, и петля бы не затянулась. Но я не думала об этом в тот момент. Я была слишком потрясена. Я просто прокричала ее имя.

Это испугало ее, и, вместо того, чтобы просто сойти с чемоданов, она потеряла равновесие, и чемоданы разлетелись в разные стороны. Она приземлилась бы животом на пол, если бы, на её удачу, веревка бы оборвалась, но этого не произошло. Еще он могла бы миновать петли, если бы узел между двумя простынями не выдержал. Но наоборот, вес тела затянул узел, и её голова была жестоко откинута назад.

— Я услышала треск её шеи, — сказала Карла. — Как хруст ветки. И это была моя вина.

И потом она плакала, плакала, плакала.

Я проводил её до автобусной остановки, постоянно повторяя, нет, это не её вина, нет, нет, нет, и, наконец, она перестала плакать. Она даже нехотя улыбнулась.

— Ты очень убедителен, Джордж, сказала она мне.

То, что я не сказал ей, — потому что она все равно не поверила бы мне, — это то, что сила моего убеждения пришла из абсолютной уверенности.