И снова кивнули они, хотя видели, что гнев на лице Алтер-Залмана никак не сочетался со словом «милость».
Реб Алтер сел во главе стола. Перед собою положил он обугленную по краям книгу.
— Эту книгу мудрец и мученик Шлойме бен-Элиягу спас из огня во времена «гзейрос тах», в годину кровавого Хмеля-Злодея, — сказал он. — А я нашел эту книгу, когда был в Карпатах, двадцать лет назад. Но вернее будет сказать: эта книга нашла меня. Для сегодняшнего дня.
Он раскрыл книгу.
— Прежде чем я прочту молитву, — сказал реб Алтер, — я хочу воззвать к ангелам и святым, которые слышат нас сегодня. Я хочу, чтобы они донесли нашу молитву к Небесному престолу. Ангелы не знают арамейского языка, и это единственный язык, которого они не знают. Но они отнесут мое прошение к Высшему Судье Праведному, потому что я обладаю властью над ними.
Последнее сказано было с такой уверенностью и внутренней силой, что остальные девять человек из собравшегося миньяна содрогнулись. Что-то страшное, пугающее стояло сегодня за словами Алтера-Залмана Левина. Настолько, что гости боялись пошевелиться и словно бы превратились в каменные изваяния. Лишь во главе стола, в самом хозяине билась невидимая мощная пульсация.
И начал он читать текст старой обгоревшей книги, а все в нужном месте повторяли: «Омен». И непонятны были слова «хасидам рабби Алтера», но послушно повторяли они это «Омен» по его знаку. И казалось им, что голос его стал неживым, будто жестяные листы скрежетали друг о друга. И от страшного этого звука души гостей в миньяне заледенели от ужаса — и душа плотника Шмельке, и душа портного Фишеля, и душа возчика Менделя, и души прочих.
Но вот реб Алтер в последний раз сказал: «Омен» — и отложил книгу в сторону. Лицо его разгладилось, стало спокойным. Задумчиво проведя рукой по черной, не тронутой сединой бороде, он произнес:
— Тридцать дней мое прошение будет разбираться в Высшем Суде. Через тридцать дней мы узнаем о Его решении.
Эта фраза Алтера-Залмана показалась собравшимся самым страшным из всего, что было ими улышано в этом доме, хотя сказана она была негромким спокойным голосом. И ни один из них не решился спросить: «Реб Алтер, а о чем вы просили Высшего Судью, да будет Он благословен? И какого решения вы ждете?»
Молча поднялись они из-за стола и направились к двери. Хозяин дома словно не замечал ничего. Он сидел, сосредоточенно глядя в свою книгу. Мысли его в этот момент витали где-то далеко, в таких глубинах, о которых не хотелось думать.
Как раз в это время рабби Хаим-Лейб, возвращавшийся из синагоги домой, остановился у дома Левина. Впоследствии он вспоминал, что его словно бы позвал кто-то, и ноги сами собой свернули к порогу, который он ранее никогда не переступал.
Войдя в дом, рабби Хаим-Лейб с изумлением осмотрел черное убранство и всё еще горевшие свечи из черного воска. Но, в отличие от только что ушедших (а следовало бы сказать — убежавших) гостей Алтера-Залмана, рабби Хаим-Лейб был человеком весьма ученым. Он сразу понял истинное назначение этой обстановки и потому сразу же спросил реба Алтера, все еще сидевшего за столом и неподвижно глядевшего перед собою:
— Неужели ты осмелился, реб Алтер?
И реб Алтер ответил — мертвым голосом:
— Твой ученик, реб Хаим, совершил страшное злодеяние.
— Любовь — страшное злодеяние? Опомнись, реб Алтер! — воскликнул раввин. — Это молодые люди, их сердца потянулись друг к другу. Да, они совершили ошибку, — но эта ошибка поправима, нужно лишь понять их и простить!
Реб Алтер скривился.
— Я расскажу тебе одну историю. Это случилось в Польше, в городе Кракове. Там жил некогда человек по имени Сендер Зелигман. Он влюбился в женщину по имени Рейзел и надумал на ней жениться. «Что тут такого?» — скажешь ты. Ничего. Рейзел была вдовой, а он — неженатым мужчиной. Почему бы им не пожениться, верно? — Алтер-Залман покачал головой. — Стало быть, пошел Сендер Зелигман к раввину и сказал о том. А раввином в Кракове был в то время великий гаон, рабби Ицхак из Богемии. И сказал он Зелигману: «Нет, реб Сендер, не можешь ты на ней жениться, ибо это — великий грех». Реб Сендер страшно удивился: «Грех? Жениться — большой грех?» И тогда рабби Ицхак объяснил ему, что, поскольку реб Сендер происходит из коэнов, то он не может жениться на разведенной. «Но ведь Рейзел не разведенная! — воскликнул реб Сендер. — Рейзел — вдова, ее муж, реб Зуся, скончался шесть лет назад!» И тогда рабби Ицхак сказал ему, что на смертном одре, по какой-то причине, но в присутствии свидетелей, реб Зуся подписал жене своей Рейзел гет — разводное письмо. И едва он поставил свою подпись, как тут же испустил дух…
— Благословен Судья Праведный… — пробормотал Хаим-Лейб.
ebooksa