— Да… так лучше…
— Терпи! — он назидательно поднял палец. — Это все цветочки были, вот сейчас по-настоящему припекать будет…
Инквизитор деревенский! Он что, всерьез? Я открыл рот, желая высказать ему пару ласковых слов, и тут меня
Поясницу словно охватил стальной обруч… да еще и раскаленный докрасна… перед моими глазами завертелись красные круги…
— Очнулся?
— Ох… что это было, дядька Хрисанф?
— Деды наши так лечились. От всяких хворей, когда еще докторов нынешних и в заделе не было.
Говоря это, он в темпе откалывал с моей спины закаменевшую мазь. Отломанные чешуйки он кидал в ведро, стоявшее у ног. Боль уже в основном утихла, только волосы со спины дядька выдирал нещадно. Я ощутил в ногах покалывание. Ура! Живем!
— Ты не особо разгоняйся-то… Ишь, прыткий отыскался… С ногами еще работать и работать. Ходить еще не скоро станешь…
Когда девчонки выволокли меня из стога, Хрисанф не сильно удивился. Присел, кряхтя, на корточки и взял меня за руку.
— Да… Понятно, почему вы его ко мне притащили… Болен он. Что с тобой?
— Ноги. Чувствую, а вот двигать ими не могу.
— Давно так?
— Четвертый день уж пошел…
— И отчего это у тебя?
— Взрывом кинуло на дерево, вот спиной и приложился. Шесть дней назад.
Он перевернул меня на живот, задрал вверх гимнастерку и принялся ощупывать спину. Спустился к пояснице, пощупал ноги.
— Вот что, девчата… Вещи его я спрячу, а вот с одеждой плохо, ростом я не вышел. Так что надобно достать ему чего-нито. Уразумели?
Анька быстро закивала.
— Все сделаем! Сейчас же и принесем!