Горный пиренейский пес был огромным, размером с небольшого пони, сто сорок фунтов крепких мышц под густой белой шерстью. Он жалобно скулил, словно одновременно сожалея о том, что пропустил битву, и беспокоясь о благополучии своих подопечных.
Лиаму потребовалась вся оставшаяся у него энергия, чтобы поднять руку и погладить пира по массивной голове.
— Все в порядке, мальчик. Мы справились.
Чудом. Но он не произнес этого вслух.
Призрак навострил уши и наклонил голову, умные карие глаза смотрели на Лиама так, что можно подумать, он ни на секунду не поверил Лиаму.
Эвелин прошла через комнату к Квинн и склонилась над ней, проверяя жизненные показатели с резкой, бесстрастной точностью. Ее подготовка медсестры скорой помощи взяла верх, и лицо Эвелин ничего не выражало, пока она оценивала травмы Квинн.
Она проворчала:
— Вижу, берешь пример с Лиама.
Квинн не ответила. Опустив голову от боли или стыда.
В палату вбежал Шен Ли с аккуратной стопкой белых полотенец в руках. Взволнованный, медбрат перевел взгляд с Квинн на Лиама.
Они выглядели так, будто только что вернулись с поля боя. Что собственно можно считать правдой.
— Что случилось…
— Нам нужно больше антисептика, — скомандовала Эвелин.
— У нас заканчивается…
— Тогда принеси мне соль. И чистую воду. Нам нужно промыть и продезинфицировать раны.
Она набросала список необходимого. Ли кивнул один раз и выскользнул из дверного проема.
— И приведи Бишопа, — покричал ему вслед Лиам.
Морщась, он повернулся Квинн. Беспокойство сковало его внутренности. Не за себя, а за свирепую девочку-подростка, которую он вытащил из штаб-квартиры «Вортекс».
Квинн лежала на койке, опустив голову, спутанные сине-черные волосы свисали ей на лицо. Кровь пропитала ее рваную, грязную одежду. Губа была рассечена, кольцо для губ вырвано, кровь все еще стекала по подбородку. И она порезала ладонь ножом, которым убила Саттера.
Ей досталось по самое не могу, и даже больше.