Мао Цзэдун

Революция – это не званый обед, не литературное творчество, не рисование или вышивание; она не может совершаться так изящно, так спокойно и деликатно, так чинно и учтиво. Революция – это восстание, это насильственный акт одного класса, свергающего власть другого класса (март 1927)[1].

Для совершения революции нужна революционная партия. Без революционной партии, без партии, созданной на основе революционной теории марксизма-ленинизма и в марксистско-ленинском революционном стиле, невозможно привести рабочий класс и широкие народные массы к победе над империализмом и его приспешниками! (Ноябрь 1948 года.)[2]

После уничтожения врагов с оружием в руках все еще останутся враги без оружия в руках, они непременно будут вести против нас отчаянную борьбу, и их ни в коем случае нельзя недооценивать. Если бы мы теперь не ставили и не понимали вопроса так, то допустили бы величайшую ошибку. (15 марта 1949 года)[3]

«Внешне Мао не производил впечатление необычного человека. Волосы у него росли низко надо лбом, делая его похожим на дьяволов, которых в старые времена изображали художники. Никаких особых примет он не имел. Я действительно никогда ничего необычного в его внешности не замечал. Мне он всегда казался довольно обыкновенным, заурядно выглядевшим человеком. Лицо его было немного крупнее обычного, но глаза – совсем небольшие и не пронзительные. Не таились в его взгляде ни хитрость, ни коварство, как иногда пишут. Его нос был плоским, совершенно таким же, как у всех китайцев. Уши имели правильную форму, рот был небольшой, зубы – белые и ровные. Хорошие белые зубы придавали его улыбке очарование, так что никто не мог и вообразить, что на самом деле он не был искренен. Ходил он довольно медленно, как-то широко расставляя ноги, вразвалочку, утиной походкой. Сидел ли он или стоял, движения его тоже были очень замедленными. Он и говорил не торопясь, но, вне всякого сомнения, был одаренным оратором».

«Я начал изучать марксизм, когда мне было уже 28 лет, а до этого я не учил ничего, кроме феодализма и капитализма. Я одно время верил в философию Канта. Я не начинал изучать марксизм и диалектический материализм до тех пор, пока мне не исполнилось 28 лет. До этого я не изучал их, это русские познакомили меня с ними. Меня обучила русская революция 1917 года. До 1917 года я не знал даже, кто такие Маркс и Энгельс. Я знал только имена Наполеона, Вашингтона, Руссо и [Джона Стюарта] Милля. Да еще кое-что из китайского феодализма, например Конфуция и Мэнцзы, и кое-что из капитализма».

«Их [мятежников] заговор имел своей целью прежде всего вовлечь Чжу [Дэ], Пэн [Дэхуая] и Хуан [Гунлюэ] в борьбу за свержение Мао Цзэдуна. Иными словами, они [повстанцы] хотели вначале свергнуть одного человека, а потом скинуть и остальных, одного за другим. Товарищи! В этот критический момент классовой борьбы Чан Кайши громко кричит: “Долой Мао Цзэдуна!” Этот лозунг доносится до нас извне. Но тот же клич – “Долой Мао Цзэдуна!” – слышим мы и от членов союза АБ и ликвидаторов, находящихся внутри революционных рядов. Как же искусно перекликаются их голоса!»

«Революционер, пришедший в крестьянской одежде, с большим бумажным зонтиком в руках».

«Тысячи и десятки тысяч марксистских истин сводятся к одной фразе: „бунтовать – разумно“. Тысячи лет твердили, что разумно угнетение, разумна эксплуатация, а бунт – нет. Огромная заслуга марксизма в том, что с его появлением это старое дело сразу же перевернулось. Эта истина завоевана пролетариатом в борьбе и обобщена Марксом. В соответствии с ней именно сопротивление, борьба как раз и ведут к социализму. Какова же заслуга Сталина? Он раскрыл эту истину, раскрыл марксизм-ленинизм угнетенным народам всего мира. Он выступил с одной весьма ясной, весьма конкретной, весьма живой идеей – создать революционный фронт, свергнуть империализм, свергнуть капитализм, превратить социализм в учение всего общества».

«Звуки орудий Октябрьской революции долетели до нас быстрее самолета. Самолет из Москвы сюда не доберется за один день, а эта новость дошла всего за день. Иными словами, если революция в России произошла 7 ноября, то в Китае о ней уже знали 8-го».