Она опять вышла на середину стоянки.
– Пропустите меня, – сказала она. И добавила: – По-хорошему. Я согласна, что вас больше.
– Ты ничего нам не сделаешь. Нас просто больше. Вперёд!
Железная стена, похожая на большой ковш, двинулась прямо на неё. А за ней уже зажигали флаеры и поднимали булыжники.
Диана отступила на шаг, выдохнула, а потом вскинула игольник и дала первый залп.
Командир не успел вскрикнуть и даже не упал. Он просто взорвался кровавым фонтаном, лопнул и брызнул во все стороны нелепым кровавым фейерверком.
Началось замешательство. Диана не стала ждать, пока оно разрешиться. Возле неё уже упало несколько камней, а белая звезда флаера прочертила над головой дугу и хлопнула за спиной.
Кель вскинула игольник и начала расстреливать – по дуге, почти не целясь.
Игольник рвал щиты пополам и прошивал насквозь незащищённое бронёй тело. Они взывались вразнобой, осыпая соседей кровавой кашей. А иногда игла прошивала кого-то в заднем ряду и по щитам начинал бить короткий кровавый дождь.
Иглы пели, словно пчёлы-убицы и с задорным звоном входили в тела. Они всегда убивали с первого раза.
Когда от цепи осталась половина, участники побежали. Бросали щиты, арматуру и даже срывая платки и балаклавы, словно надеялись, что цивильный вид спасёт их от наказания. Кто-то лез на забор и падал в завалы из ящиков, а кто-то запрыгивал в окна, чтобы уйти коридорами.
Пятнадцать секунд, перезарядка – и на автостоянке осталась только Кель и те, кто не успел увернуться. Раненых не было, они все погибли легко.
Диана подошла к чёрному ходу, переступая через кровавые лужи.
Открыла и вошла.
В пустом фойе на посту охранника верещал телефон.
Диана взяла трубку.
– Алло?
– Алло, здравствуйте! – заговорил суетливый мужской голосок, – Это штаб восстания?
– Да, он самый. Кто говорит?
– Это Пацуков, Самсон Иванович. Я вам прекрасно известен. Меня один из ваших ораторов обещал за ноги подвесить.