Мемуары Ведьмы. Книга Первая

Стояла весна и в этом году она имела особо капризное настроение. День мог начаться теплым утром, перейти в знойную жару и пролиться ненастным дождем в предвечернее время. Чем жарче стояли дни, тем чернее налетали тяжелые тучи, которые неистово громыхали и сверкали молниями.

В один из таких жарких дней я зашла в гости к своей подружке. Она жила на другом конце деревни, и только заприметив серые тучи над полем, мы рванули домой, в спешке доплетая венки из Одуванчиков. Маринина мама была милейшей женщиной и очень вкусно готовила. Моя же мама в то время работала и жила в городе, она не могла быть со мной в летнее время, поэтому все школьные каникулы я проводила у своей бабули в деревне. Я немного завидовала Марине, а точнее тому, что она живет с мамой и папой. Ей несказанно повезло, на мой взгляд, ведь ее дедушка и бабушка тоже жили неподалеку. Она же завидовала тому, что я учусь в городской школе и у меня много интересных друзей из большого и шумного города. Она часто просила меня пересказывать их истории о том, что они летали на самолетах и ездили на поездах со своими родителями летом на море. Уверена, это были очень увлекательные истории, в которые я порой добавляла своей фантазии для остроты сюжета, однако для меня ничто не могло сравниться с теплом родительского присутствия.

Уплетая один за другим только что испеченные пирожки с клубникой, мы увидели, как за окном резко потемнело. Как ниоткуда поднялся ветер, раздались мощные раскаты грома, а через минуту хлынул ливень. Нам было весело, вкусно и тепло в защищенном от ненастья доме. Вдруг дверь распахнулась, и в дом тяжелыми шагами зашел отец семейства. Отряхивая с себя капли дождя, он приветливо поздоровался, и кинул нам большие кедровые шишки полные орехов. Раздеваясь, отец Марины рассказал, что срубили двухсотлетний Кедр, и у бригады поломалось три пилы.

— А как только дорубили, тут же началась гроза. Пришлось бежать домой, — звучно шмыгая носом, закончил он.

Жена помогла ему снять куртку, и внезапно на его плече боковым зрением я заметила что-то подвижное и темное. На секунду мне показалось, что это дымчатый котенок и в груди пронеслось радостное возбуждение. Я уже представляла, как мы будем играть с ним, и пристально посмотрела на плечи и руки дяди Вани, но там ничего не было. Я снова отвела взгляд от него на стену, и снова моё боковое видение словило, как что-то маленькое и темное бродит по его плечам. Эта погоня за неуловимым живым дымком полностью захватила меня. Я пыталась сконцентрироваться и медленно переводила взгляд от стены все ближе и ближе к плечам мужчины, чтоб в какой-то момент суметь рассмотреть этого серого прыгуна. Но он как-то уж очень ловко и проворно ускользал от моего взгляда. Отец подруги помыл руки и сел к нам за стол. Мать принесла ему чай и пирожки на тарелке. Сейчас, когда он сидел так близко ко мне, я могла видеть лучше уголком своего правого глаза. Смотря на свой чай в упор, я концентрировалась на боковом зрении, и снова увидела, как комочек бродит от одного плеча к другому и обратно. Он немного колебался, то есть был яснее виден на несколько секунд, а потом становился прозрачнее на это же малое время. Исчезая в одном месте, он вдруг появлялся снова, сдвинувшись на небольшое расстояние, в другом. Вдруг он совсем исчез. В этот самый момент мужчина уставился на крестик наклонившейся над ним жены, который повис прямо перед его носом. Когда женщина отошла от стола я вдруг увидела, как комочек вылез из уха мужчины и снова стал перемещаться, будто мигая и смешиваясь с воздухом. Я не могла ни есть, ни пить, настолько меня заворожило это полупрозрачное существо, что я просто пялилась на него уголком своего правого глаза, если такой зрительный прием можно вообще описать словом «пялиться». Вдруг оно замерло и будто тоже стало смотреть на меня. У существа абсолютно точно не было глаз, но я могла всем своим телом чувствовать тяжесть его взгляда. Оно, перебирая лапками, которые слабо вырисовывались из силуэта, шагало в мою сторону по плечу мужчины. Вдруг комочек, кажется, чуть поразмыслив, метнулся снова в ухо дяди Вани, который в тот же момент резко повернулся ко мне и выпалил:

— А ты почему не дома?

Я не могла говорить. Так много мыслей было от увиденного мной, что ответ на этот простой вопрос никак не приходил мне в голову. Мужчина смотрел на меня большими удивленными глазами, можно было подумать, что он видит меня впервые. Вдруг, я заметила черный дымок, который скользнул по его белкам в левом глазу, а погодя и в правом. Видимо моё лицо выразило испуг, и он резко прищурил глаза.

— Бабка за тобой твоя придет или сама домой побежишь? — снова спросил он. И опять я не могла дать ответ. Обычно я ходила одна до темна. Но тут была гроза, и никто не знал, когда она закончится. Так что на этот вопрос у меня тоже не было ответа. Вдруг он посмотрел вдаль и резко ударил кулаком по столу. Повернулся ко мне, с нечеловеческой скоростью наклонившись совсем близко к лицу, и произнес:

— Я с кем сейчас разговариваю?

Я все еще молчала, сама поражаясь своей немоте. Он наклонился низко и заглянул мне в глаза. В этот момент мне по-настоящему стало страшно. Его глаза были полностью черные, невозможно было различить ни радужки, ни зрачков, все было сплошным черным дымом.

После первого же моего столкновения с потусторонними силами, бабушка научила меня читать заклинание-оберег. Но в самые нужные моменты я напрочь забывала колдовской язык и по привычке читала молитву "отче наш", которой когда-то обучила меня мама. Зашевелив губами, я быстро произнесла слова молитвы в своей голове, стараясь не смотреть в сторону дяди Вани. Он мгновенно отстранился назад, и я увидела, как темный дымчатый комочек вышел из уха и снова замаячил на широких плечах своего хозяина. Я посмотрела вопросительно в лица, сидящих с нами за одним столом, Марины и ее матери. Они выглядели спокойно и беседовали о том, как много гроз в этом году и о том, что по сельским приметам лето должно быть жарким. Я понимала, что они не видят ровным счетом ничего из того, что вижу я. Вопросы ко мне их отца и его раздражительный тон не казались им угрожающими, видимо интонация в его голосе слышалась для них иначе.

Ливень все не прекращался, и мне уже было очень страшно оставаться в этом доме. Вдруг, я осознала, что так же страшно мне сейчас и за мою подругу, и за ее мать. После реакции "черныша" на молитву, я набралась смелости, встала со стула и пошла в угол с иконами, которые на то время украшали почти каждый деревенский дом. Мне так же необходимо было проверить, не схожу ли я сума, видя и слыша то, чего на самом деле нет. Угол для молитв отличался скромностью, но там было все необходимое для лишенного фанатизма христианина. На стене висели три небольшие иконы Иисуса, Божьей Матери и Николая Чудотворца. На тумбочке под ними стояла лампадка и еще две иконы с ликами святых мужчин. На одной из них было написано Иоан, что напомнило мне имя хозяина дома. Взяв именно ее с накрытой плотной скатертью тумбочки, я быстро направилась к отцу моей подруги. Со стороны, вероятно, это походило на детскую шалость не совсем вменяемого ребенка, но я переборола нерешительность и резко поднесла золотую икону к лицу дяди Вани, выпалив при этом первое, что пришло мне в голову:

— А вы видели эту икону?

Моя подруга и ее мать удивленно уставились на меня. Мужчина же, когда я через секунду повернула к нему голову, был уже на противоположном конце комнаты. Он отодвинул занавеску кладовки и сказал, что выпьет чуть спиртного и поспит. Дядя Ваня быстро удалился, напоследок посмотрев на меня и как-то чрезмерно артистично прищурив глаз.

Я стояла с иконой и обдумывала план своих дальнейших действий по запугиванию дымчатого паразита, как Марина взяла меня за руку и повела за собой к окну.

— Что с тобой? Папа устал, ему не до смеха. Пойдем лучше посмотрим на грозу, — сказала Марина и тут же за окном снова загромыхало.

Мы принялись рассматривать неутихающую бурю и узоры из капель на оконном стекле. Выбирая по своей собственной капле, мы ждали, какая из них доберется до низа быстрее. Я бездумно тыкала пальцем, выбирая первую попавшуюся на глаза, а сама размышляла об увиденном. Мне снова стало казаться, что всего этого со мной не происходило. Никто из присутствующих не сказал, что отец неважно выглядит или странно себя ведет. Никто не заметил дымчатого комочка и тем более черного, как ночь, взгляда. Никто не слышал его угроз. Это все заставляло меня снова думать, что я не права. Я, как и раньше, начинала винить в случившемся только себя и свое бурное воображение.

Мы сидели и уже смеркалось. Серые тучи становились все более тяжелыми и зловещими. Как вдруг я увидела в окне силуэт своей бабушки, она была в сапогах и какой-то шинели. Забавно перескакивая с одного островка грязи на другой, она несла в руках мои сапоги и дождевик. Раздался стук в дверь. Бабуля аккуратно зашла на порог дома, чтоб не запачкать яркий полосатый ковер и приветливо поздоровалась. Принявшись одевать меня, она чуть заметно глянула исподлобья по сторонам, остановив свой взгляд на двери в спальню, где отдыхал дядя Ваня. Я была готова, и, немногословно перекинувшись фразами с хозяйкой дома, мы выбежали из гостей в самый разгар бури.