– Мы этого достойны! Мы этого достойны!
Внезапно стало свободней, будто впереди пробку выдернули.
– А ты, очкарик, чего молчишь? – справа злой голос. – Ты-то нахера припёрся? Сюда люди пришли нормальные.
Жирный, как боров, краснорожий мужик переводит взгляд с меня на соседей – в поисках поддержки.
– А сам чего буркалы вывалил? – оскалив зубы в улыбке, я хлестнул кончиками пальцев по багровой ряхе. – Очки, говоришь…
– А-а! – пузан прижал к щеке ладонь, толстая шея налилась кровью.
– В очках-то врага лучше видно. Хотя в такую мишень промахнуться трудно, – я чуть откинул полу куртки.
– Я что, я же д-думал, т-ты хомячок.
– О, бля, смотрите на него, он думал. Ну ты Аристотель! Выходит, сам ты хомячок и есть. Тут и правда люди правильные, а вот с тобой мы сейчас разберёмся.
– Да не, не… – на багровом лбу выступила испарина.
– Ладно, живи пока. И больше на пути не попадайся.
Опять сдавили, да ещё эта вонь от горящих факелов… Господи, как тошно.
– Граждане! – громогласный голос откуда-то сверху. – Митинг не санкционирован. Немедленно разойдитесь.
Истеричный вопль толпы, и людской поток несёт меня дальше. Не хватает воздуха, болью в висках отдаётся пульс. Не упасть, только не упасть…
Чмокающий звук слева – изо рта усатого коротышки толчками изливается алая кровь, толпа тащит мертвеца дальше.
«Бумц» – позади, совсем рядом. И женский визг далеко впереди.
– Гады!
– Убийцы!
– С крыш, не менее двух стрелков, – спокойный голос рядом. – Пора сваливать.
Лет сорока, с густой короткой бородкой – бросился вперёд и вправо. Я невольно протиснулся туда же.