Отвези меня домой

— А почему я тогда до сих пор жив? — опомнился Егор.

— То есть?

— То есть, на Марсе, насколько мне известно, кислорода недостаточно для того, чтобы человек мог дышать. И давление атмосфетное совсем слабое. И холодно очень, если я правильно помню.

— Всё верно, — вздохнула Анюта. — Очень вы, люди, неприспособленные к жизни существа. Пришлось мне о тебе позаботиться.

— Сама себе противоречишь, — не унимался Егор. — Как же ты могла обо мне позаботиться, когда, как сама говоришь, попала на Марс в полном беспамятстве?

— Вероятно сработал чисто женский инстинкт, — предположила Анюта.

— Это какой? — подозрительно осведомился Егор.

— Оберегать ребёнка и… любимого.

Последнее слово было произнесено с чувством. Но твёрдо. «Приплыл! — вспыхнуло в Егоровом мозгу. — Этого мне только… Но ведь… О,Господи!»

— А почему ты считаешь, что это чисто женский инстинкт? — быстро спросил он, чтобы как-то скрыть охватившее его волнение пополам с самой настоящей паникой. — Мы, мужчины, тоже, знаешь ли, время от времени… это… оберегаем своих детей и любимых.

— Согласна. Но мужчины это делают не на уровне инстинкта, а на уровне разума.

— Это ещё почему?

— Не знаю, почему. Так уж вы устроены.

— А у тебя, значит, тоже есть инстинкты.

— Как и у любого живого существа.

Тем временем солнце, которое было здесь размером с чайное блюдце, а не с тарелку, как на Земле, поднялось довольно высоко, и Егор с восхищением и страхом разглядывал холмистую, цвета светлой охры равнину, раскинувшуюся под ним на километровой (а то и поболе!) глубине.

И иззубренную горную гряду на горизонте. И едва различимые, геометрически правильные остатки кварталов города слева. И чудовищных размеров каменное (?) женское лицо с застывшей на щеке слезой, смотрящее из земли прямо в тёмно-сиреневое небо справа.

Он тут же вспомнил снимки марсианской поверхности, сделанные какой-то американской автоматической станцией, и от волнения у него перехватило горло. На тех снимках, помнится, предположительно тоже была видна пирамида и невероятных размеров каменное женское лицо. И, вроде бы, остатки неких сооружений.

Получается, что он сейчас именно в этом месте?

Сразу, будто прорвав, возведённую временем и горьким опытом взрослой жизни незримую, но чертовски прочную плотину, хлынули в душу несбыточные детские мечты.