— Отчего же. Всё как раз очень понятно. Я тоже о тебе думала.
— И что же ты обо мне думала?
— Я думала, что ты, в сущности, совсем ещё не старый.
Егор от неожиданности поперхнулся вином.
— Как это? — обескуражено спросил он. — И что значит «не старый»? Я бы всё-таки предпочёл иную формулировку.
— Например, какую?
— Например, «молодой».
— Хорошо. Я думала, что ты ещё, в сущности, довольно молод.
— М-мда, — признал Егор, — тоже, прямо скажем, не очень… Но вообще-то ты, разумеется, права. Тридцать пять лет — это давно уже не юность.
— Но ведь и не старость, — успокоила Зоя.
— Ч-чёрт, — до Егора наконец-то дошло, что Зое никак не может быть больше двадцати-двадцати двух лет. — Вот так вот живёшь, живёшь на свете, а потом вдруг неожиданно выясняется, что молодые девушки считают тебя чуть ли не пожилым человеком.
— Да ладно тебе, — рассмеялась Зоя, — кончай комплексовать, в самом деле! Лучше пойдём потанцуем!
И они пошли танцевать.
Четыре часа пролетело как вдох и выдох.
С неба на землю спустился вечер, и огни любимого города действительно задрожали в тёмной текучей воде. Всё уже было съедено и выпито, наступало время расплачиваться и уходить.
— Тебе здесь не надоело? — осторожно спросил Егор.
— На самом деле — да, — призналась Зоя. — А у тебя есть другие предложения?
Другие предложения у Егора были. Например, поехать к нему, Егору, домой, где и продолжить так хорошо начавшуюся встречу.
Однако в предложении этом напрочь отсутствовала поэзия и элемент неожиданности. Следовало придумать некий промежуточный ход, эдакий буфер, чтобы уже потом без всякой неловкости и напряжения перейти к самому главному.
Долго думать Егору не пришлось. Что-то подобное с ним уже случалось, причём именно в «Наири», и память услужливо подбросила единственно верный ход.