— Каким образом?
— Ну… ты ведь не станешь отрицать, что вылечила у моего друга Володьки Четвертакова гастрит? А Короля так вообще с того света вытащила. Четыре дырки было в мужике. Или это не ты, а так — чудо произошло. Решил Господь вмешаться в мою жизнь непутёвую и явил чудо.
— Ты не понимаешь…
— Да куда уж нам понять!
— Ты не понимаешь, чего мне это стоило. Небольшие неполадки в системе пищеварения твоего друга — ерунда. А вот второй… Но ведь если бы он умер, у тебя были бы очень большие неприятности, верно?
— По-твоему, если умрёт моя мама, то это будет маленькой неприятностью?
— Ты сам сказал, что не видел её много лет и успел забыть.
— Как видишь, жизнь напомнила. Это ведь моя мама. Понимаешь? Мама!
— Да куда уж нам понять!
С шипением Егор выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы и замолчал. Так, молча, они проехали пару километров.
— Чёрт с тобой, — Егор постарался, чтобы голос его звучал как можно более равнодушно. — Поеду на поезде. А ещё лучше — завтра самолётом. Деньги, слава богу, есть.
Анюта не ответила.
Он загнал машину во двор и пошёл к соседу — надо было позвонить на вокзал и в аэропорт.
Через пятнадцать минут выяснилось, что самолёты напрямую до Львова уже давно не летают. Можно лететь через Киев, но завтра рейса на Киев нет. Только послезавтра. А поезд Адлер-Львов отходит завтра в час ночи, то есть буквально через три часа, и будет во Львове через тридцать шесть часов.
Поеду поездом, решил он, сейчас. Голому одеться — только подпоясаться.
— Спасибо, дядя Лёша, — поблагодарил он соседа. — Тут вот ещё какое дело…
И он вкратце объяснил дяде Лёше ситуацию.
— Поезжай, — одобрил сосед Егорово решение. — Помню я твою мать очень хорошо… Надо же, беда какая! Поезжай. А за домом и Тихоном я присмотрю. Не беспокойся.
Егор передал ему запасные ключи и пошёл собираться.
Было десять минут двенадцатого, когда Егор с дорожной сумкой в руке вышел на крыльцо, запер за собой дверь и закурил, оглядывая двор и размышляя, не забыл ли он в поспешных сборах о чем-нибудь важном.