А сам думаю, как же я служу, если сейчас с ней еду? Но мы были такие пьяные, что разбираться в деталях никому не хотелось. В какой-то момент я и говорю:
– А давай целоваться?
Она так немного растерялась, подумала-подумала, и отвечает:
– Отчего же нет? А давай.
Так и прошла моя любовь к соседке.
***
Иногда стесняюсь вдруг не понятно чего. Подошла тут ко мне секретарша Егора Мотельевича. Красоты невиданной, я всегда мечтал о таких. Но к ней не лез, всё-таки там ректор. Так вот подошла она и сказала:
– Вань, ты мне нравишься очень.
Видно было, что ей неловко, она стала вдруг какой-то угловатой и деревянной, и глаза испуганно отвела. Я же стоял, точно громом поражённый. Сигарета повисла на губе и обожгла подбородок, так что я выругался невольно: «блять».
И вот мы стоим, она, розовея, словно рассвет, и я, бледнея, как не знаю что. Так я растерялся, что слова не мог вымолвить, кроме этого несчастного «блять».
Наконец, собравшись с силами, я закурил новую и промямлил:
– Ммм… Весьма интересно.
***
Зашла Мария Петровна. Зашла и дверь так тихонечко за собой прикрыла, я даже испугался. А что Анечка при этом подумала – представить страшно. Хотя очень даже ясно, что.
Дверь закрыла и прислонилась к ней спиной. Стоит, смотрит на меня со странной улыбкой. Мне не на шутку не по себе стало. Вдруг думаю, её окончательно переклинило. Сейчас изнасилует меня тут.
Хотя я не против. Но только не с сумасшедшим роботом. Кто знает, чего от неё ожидать! На всякий случай я положил руку на основание монитора, чтобы в случае чего, его она вдруг нападёт, врезать ей.
А она красивая такая стоит. Смуглое лицо накрашено, скулы острые, глаза большие, губы как у негритянки – большие, пухлые, с трещинками.
– Ты грустный такой, – говорит она. – Хочешь, я тебя обниму?
Я от неожиданности встал.
– Э, нет, – отвечаю. – Не нужно. Мы ведь на работе. Идите лучше домой, Мария Петровна, отдохните!