Город в конце времен

Гентун и тут не ответил. Они оба знали, что это правдоподобно – вплоть до объяснения самого существования Ярусов.

– И все же поколения увядают с каждым новым пробуждением – а Хаос нетерпелив, как и прежде, – мрачно добавила она. – Сколько еще нужно времени, чтобы Библиотекарь обратил внимание?

– Скоро, – кратко ответствовал он.

– Вашим Эйдолонам ничем не угодишь. Всю дорогу это знала. Если Библиотекарь и сейчас не соизволит…

Формовщица быстрее мысли сунула руку в кошель Гентуна и извлекла оттуда зеленую книгу, едва не раздавив ее крепчайшими пальцами.

– Антикварная безделушка, милая вашему сердцу… Ведь вы стащили ее у своей любимой саммы, – попеняла она Хранителю.

– У ее предшественницы, если точнее.

– Просвещает?

– Она написана на людотексте. Меняется всякий раз, как я ее читаю… так что, полагаю, она не для наших глаз.

– Тогда к чему с ней так носиться?

– Любопытство. Чувство вины. – Гентун поежился от неловкости: он позволил себе юмор в стиле Ремонтников. – А разве вам не любопытно знать, что припас для них Библиотекарь?

Формовщица фыркнула.

– Можем начать заново. Внести добавочные усовершенствования. – Похоже, она не желала забросить свой труд, несмотря на то что его результаты… или его жестокая неизбежность пытались отучить ее от привязанности к собственным творениям. – Вы как полагаете, сколько у нас осталось? Несколько тысячелетий?

– Сомневаюсь, – сказал Гентун.

Он знаком попросил вернуть книгу. Формовщица неохотно повиновалась, оставив на обложке вмятины от пальцев. Медленно, обиженно, книга начала себя залечивать.

– Это наш последний урожай, – добавил он. – Или нынешнее племя, или никто и ничего…