Пустошь

– Возвращаться в бар – Самоубийство. Когда Уэсли придет в себя, у нас будет от силы сорок восемь часов на то, чтобы выбраться из «Пустоши». Иначе нас засекут.

Это что-то новенькое. Меня уже давно ничто не удивляет, и все же в голове появляется масса вопросов.

– Почему мы должны бежать из «Пустоши»? Ты же модератор. Ты работаешь на «Лан корп». Ты…

– Прибереги вопросы на потом, Вертью.

Я выхожу из себя. Внутри, словно яд по телу, растекается беспокойство. Какой же он эгоист! Даже не сообщил, что умеет разрывать связь персонажа с игроком. Не сообщил, что времени у нас в обрез. Но я не успеваю высказать всего этого Деклану, потому что Уэсли приходит в сознание.

Деклан поспешно вскакивает на ноги. Я прикрываю рукой ухо и вжимаюсь в стену, понятия не имея, чего ожидать.

Уэсли перекатывается на спину и устремляет взгляд на Деклана. Грудь у него ходит ходуном, и он… смеется.

– А ты потолстел, – хрипло произносит он.

Деклан расплывается в улыбке и пожимает плечами:

– И что? Зато ты – вылитый труп.

Я с ужасом наблюдаю, как людоед Уэсли с трудом принимает сидячее положение. Они с Декланом смотрят друг на друга. Почему Деклан не связал его, не принял никаких мер предосторожности? И почему, черт побери, они оба ухмыляются во весь рот?

Уэсли – пропавший персонаж, последнее задание Деклана перед уходом из «Лан корп». Я твержу это снова и снова, почти не дыша и молясь, чтобы что-нибудь поскорее произошло.

Уэсли смотрит в мою сторону с полуулыбкой, от которой меня пробирает до костей. Не потому что он людоед и напал на меня три года назад. Просто я видела эту улыбку много раз – дерзкую, самоуверенную.

Это улыбка Деклана.

Не удивлюсь, если глаза у них одного цвета.

– Пригласить девушку поучаствовать в побеге из тюрьмы – это вполне в твоем духе, братишка, – говорит Уэсли.