Для священников и палачей наступают тяжелые времена...
Поднявшись на невысокий деревянный помост, священник набрал в грудь побольше воздуха и запел.
Он пел тяжелую, мрачную, диссонансную песню уже в одним богам известно который раз за последнюю неделю. Он пел песню Справедливости. Песню, которая, согласно всем правилам, должна остановить карающую руку над невиновным. Разумеется, ни единого раза за известную историю Анерота, ни один церковный палач не дрогнул над своей жертвой. Конечно.
Конечно, не могут же судебные дознаватели ошибиться. Не может толпа казнить невиновного. Никак не может.
Вслед за песней Справедливости следовала песня Милосердия. Священник начал петь ее не прерываясь, даже не переведя дыхания. Времени и без того бесконечно мало. Нужно торопиться.
Как известно, песня Милосердия отпускала освободившуюся от оков бренного тела душу на вольные просторы Обратного Мира, минуя даже саму Тьму. Известно это было лишь из легенд. По понятным причинам, опровергнуть этого никто и никак не мог. Но легенды же ошибаться не будут?
Голова человека безвольно повисла. Так оказалось немного менее болезненно. Сотни попыток выйти из виртуальности остались безрезультатными. Тысячи попыток снизить уровень болезненных ощущений тоже. Боль была такая, что сами по себе, непроизвольно, лились горькие слезы. Дышать получалось лишь с нереальными, нечеловеческими усилиями. Вместе с живительным, пропахшим горелой плотью воздухом он вдыхал и кровь. Свою собственную кровь. Кажется, бровь рассечена. Кажется, правая.
Он больше не замечал подобных мелочей. По сравнению с дикой болью на месте оторвавшейся челюсти, какая-то там рассеченная бровь была незаметным нейтральным обстоятельством.
Все, чего сейчас желал этот человек - это поскорее покинуть виртуальность. Покинуть этот мир, полный боли и запекшейся повсюду крови. Покинуть возможно даже навсегда, никогда больше к нему не возвращаться. Никогда больше не чувствовать настолько реальную боль в ставшем неожиданно настолько реальном виртуальном мире.
Как всегда и происходит в этой жизни, все произошло с точностью до наоборот.
Сознание вдруг стало резким, четким, сосредоточенным на окружающем мире. Боль при этом совершенно не пропала, даже не уменьшилась, но, к счастью, отошла слегка на задний план. Это обстоятельство заставило человека облегченно вздохнуть. И закашляться. Дышать с кровью оказалось не слишком-то удобно.
Он спокойно, прояснившимся взглядом одного не до конца заплывшего глаза осмотрел свою одежду. Хорошим решением было с его стилем игры приобрести мантию черной расцветки. Кровь на ней практически незаметна. Просто еще совсем недавно, еще в темнице, где он ждал казни, посреди безграничной тьмы грубой толстой ткани просвечивали неяркие светлые руны. Сейчас их не было. Невелика потеря. В сравнении с челюстью...
Кажется, в этот момент он познал истинные ценности этой жизни. Ничего не должно тебя волновать, когда у тебя есть целая челюсть на голове.
Он едва сдержал себя, чтобы не засмеяться. Все же собственная казнь - не лучшее место для смеха. Но мысль дьявольски забавная!
Он улыбнулся. Толпа ужаснулась.
Веселая улыбка, воспроизведенная одной немного разбитой верхней губой оказалась не самым приятным зрелищем.
Он слегка приподнял голову, разрывая небольшие соединительные кровяные тромбы на остатках шеи. Еще раз посмотрел на надрывающегося в песне Ярости священника. Высморкался в его направлении кровью. Немного не долетело. Но, почти наверняка, теперь священнический помост будут ставить немного подальше. Кто-то может попасть.
Не замечающий начинающего разгораться костра пленник повернул свой взгляд на толпу. Черти с ним, с этим священником.
Нужно оставить хоть какие-нибудь последние воспоминания в память об Анероте. Об этом сказочном виртуальном мире. В котором вполне нормально и органично смотрится заживо сжигаемый человек с оторванной нижней челюстью.
Дыхание понемногу стало заполняться дымом. Воздух перестал попадать в легкие совершенно. Были только кровь и дым. И легкий, едва ощутимый запах приближающейся свободы.