Больше никогда

А потом загадочное создание подняло голову, и оказалось, что это вовсе не бомж. Сообразив, что видят перед собой крупную обезьяну, парни замерли.

— Да это бабуин! — воскликнул Джон.

— Нет, чувак, это орангутанг.

Джон нахмурился:

— Уверен?

Бабуин (орангутанг? еще кто-то?) взглянул на них и зашипел. Джон и Кевин синхронно попятились.

— Дружище, разве орангутанги шипят? — прошептал Джон.

— Нет, но бабуины, кажется, тоже не шипят, — так же тихо отозвался Кевин. — А чего мы говорим шепотом?

Не успел Джон ответить, как оран… черт, пускай оно побудет просто обезьяной… подхватил контейнер и вышвырнул его на улицу. Крышка была открыта, мусорный пакет лопнул, и на тротуар хлынули объедки, пустые упаковки и прочий мусор.

— Сотовый есть?

Кевин кивнул.

— Отлично, потому что мой сдох.

— Ну и куда мне звонить? В бюро находок?

— Нет, в 911, дебил! — проговорил Джон, не отрывая взгляда от зверя. — Звони скорей, пока оно…

И тут оно бросилось к ним, визжа, как обколотое. Джон хотел броситься наутек, но не смог даже с места сдвинуться. Впрочем, это не слишком меняло дело, потому что обезьяна могла дать фору Джесси Оуэнсу[4] — она была рядом через секунду.

Джон ненавидел кричать: он звучал, как девчонка. Причем по закону мирового свинства, когда его голос сломался, крик стал только пронзительнее. Это обстоятельство действительно смущало, поэтому каждый раз, когда ему хотелось кричать, он плотнее сжимал челюсти, и наружу вырывалось скорее мычание. Джону казалось, что так получается мужественнее.

Но сейчас, когда на них с Кевином с воем напрыгнула свихнувшаяся обезьяна, раздающая увесистыми кулаками действительно увесистые тумаки, Джон вопил именно как девчонка и безо всякого смущения. Так Джон себя не чувствовал со времен той тупой драки с Гарри Маркамом в старшей школе, когда они поспорили, кто отправится гулять с Джинни Уэйт. Самое смешное, в итоге их пассия ушла с конченым неудачником Марти Йохансеном, а Джон заработал разбитую губу и фингал под глазом — за просто так.

Обезьяна колошматила их обоих, и больно было… везде. Потом удар пришелся аккурат в висок, и Джон увидел звезды в наибуквальнейшем смысле, хотя всегда думал, что так только в мультиках бывает. Лишь почувствовав щекой холодный асфальт, Джон почувствовал, что обезьяна оставила его в покое. Но тем не менее, кто-то все еще кричал. Когда Джон перевернулся — бок прострелила острая боль — он увидел, как зверюга поднимает Кевина и швыряет его об забор. И услышал хруст. Джон не хотел верить — просто не мог поверить: это совсем не походило на хруст ветки или куска пластика. Это не… это не походило ни на один звук из когда-либо слышанных Джоном. Именно поэтому он понял, что Кевин мертв.

— Нет… Кевин!

Джон едва ли заметил, что орангутанг (бабуин? горилла?) ковыляет к нему. Вместо этого он таращился на Кевина, который лежал на дорожке с неестественно вывернутой шеей, и удивлялся, как подобное вообще могло случиться. Такого ведь не бывает: обезьяны не бегают по улицам города и не забивают до смерти прохожих..!