Опасная колея

22
18
20
22
24
26
28
30

Сразу три огрызка полетели в злополучный столб — один попал, два пролетели мимо цели, упали в снег.

— Уходят! — простонал Удальцев. — Роман Григорьевич, надо что-то делать!

Надо. Но что, что можно сделать в чужой стране, где у тебя нет ровным счётом никаких властных полномочий?

— Ладно, — принял решение Ивенский. — Вы ведите клетчатого, далеко они не уйдут, некуда им из города деваться. А я найду дядюшку Фердинанда, попробую уговорить…

Господина фон Крона долго искать не пришлось — обнаружился под ручку с тётушкой Амалией Леопольдовной у прилавка, где разливали горячий грог.

— Дядюшка Фердинанд! — простонал Роман Григорьевич умоляюще. — Выручайте! Во-он тот человек в клетчатом… видите, пиво пьёт? Он опаснейший заговорщик, злоумышляющий против России! Его непременно надо задержать!

— Ах ты, негодник! — тут же возмутилась, точнее, сделала вид, что возмутилась баронесса фон Крон. — Стало быть, ты явился в Кленов не с роднёй повидаться, а заговорщиков своих ловить? Так?

— Да нет же! Он нам попался совершенно случайно! И сейчас уйдёт! Дядюшка! Помогите, как коллега коллеге! Умоляю!

Красивое лицо фон Крона сделалось озабоченным, он нервно закрутил пальцем ус. Душа его страдала от неразрешимого противоречия: с одной стороны, страсть как хотелось помочь любимому родственнику дорогой супруги и покарать заговорщика, с другой — порядок есть порядок.

— Милый мой, да что же я могу сделать? У меня нет ни малейшего основания задерживать этого человека, ведь перед законом нашей страной он совершенно чист! Что скажет его королевское высочество, если полиция начнёт хватать невиновных на ярмарках?

— Его королевское высочество, Фридрих Франц Мекленбургский является генералом русской армии! Он одобрит ваши действия! — парировал Ивенский, чувствуя, что дядюшка уже готов сдаться.

— Всё равно. Мне нужен предлог для задержания, пусть даже самый малый. Иначе нельзя!

— Он кидал яблочные огрызки в фонарный столб! — заявил Роман Григорьевич. — Лично мне было бы неприятно, если бы в моей стране иностранцы стали так небрежно обращаться с мусором! Налицо явное нарушение общественного порядка!.. Ах, уходит, уходит!

— Не уйдёт! — просиял дядюшка Фердинанд, и взмахнул рукой.

Тотчас будто из-под земли возникли двое городовых с саблями, в синих мундирах с золотыми пуговицами и красными обшлагами, в черных шлемах с золотым орлом и чем-то вроде пики на макушке — великолепные до невозможности.

Один короткий приказ — и нарушитель общественного порядка схвачен, скручен и водворён в участок, или как тут у них в неметчине называется место, куда водворяют злоумышленников.

— Взяли, взяли! — прискакал радостный Удальцев. — Идёмте допрашивать?

— Не стоит спешить, — остановил его порыв господин фон Крон. — Пусть посидит в камере до утра, подумает о жизни. Известно ли вам, что томительное, многочасовое ожидание допроса порой развязывает языки не хуже самой изощрённой пытки? Завтра вы его допросите, и если он сознается в своём преступлении — сможете через российского консула обратиться с прошением о выдаче заговорщика вашим властям. Если будет упорствовать, либо его вина вдруг не подтвердится — что ж, ночь под арестом будет хорошим уроком нарушителю общественного порядка.

— Разве? — усомнился Тит Ардалионович. — Мне кажется, он просто ляжет и будет спокойно спать.

— О, — рассмеялся фон Крон чуть снисходительно, — уж поверьте, дитя моё: впервые оказавшись под арестом, люди, как правило, очень редко «спокойно спят»!