Услышал таинственный шорох. Подумал: «Убийца, шпион! Наверное, враг недобитый мне шлет из Китая привет», — решил полководец сердитый и выхватил свой арбалет. Раздался чудовищный выстрел! Упал чернокнижный колдун, убитый стрелой из баллисты посланник империи Сун.
— Измена! — Пусянь догадался. — Нам в спину направили нож! Монгольский подлец собирался продать нас китайцам за грош! И вот, под прикрытием жатвы, убийцу ко мне подослал! А как же священные клятвы и дружба, что он обещал?! Я больше не жду ни минуты! Достала меня болтовня!
В удобные туфли обутый, садится Пусянь на коня. Готовый скакать без оглядки до самых пекинских ворот. Однако бежит из палатки Джамуха и громко орет:
— Откуда такая обида?! Зачем ты сидишь на коне?
— Заткнись, подколодная гнида. Ты братом не можешь быть мне!
На миг онемевший от гнева, Джамуха кричит, возмущен:
— Потомок ходившей налево, проклятый пекинский шпион! Рожденный в смесительном браке, пропивший наследство отцов!
— Ты сын желтоухой собаки, пожравший своих мертвецов!
И так они долго ругались, забыв про войну и любовь, потом наконец-то расстались и больше не встретились вновь.
Приятно домой возвратиться!
Исходу чудесному рад, Пусянь приезжает в столицу, идет во дворец на доклад. В саду, что небесного краше, под шепот гаремных богинь сидел, от забот подуставший, владыка империи Цзинь. С одной из пекинских художниц неспешный ведет разговор, а дюжина юных наложниц пытается радовать взор.
— На этом волшебном портрете я выгляжу словно живой, — с тоской император заметил (он слился навеки с тоской). — Я видел такой в мавзолее, где бывший лежит хуанди… Но кто там, в начале аллеи? Пусянь, дорогой! Проходи.
— Владыка, монголы опасны. Их тысячи взрослых мужей…
— Министры с тобою согласны. О прочем я знаю уже. Про быстрые точные стрелы и реки, бегущие вспять. Мой друг, ты не справился с делом. Придется тебя расстрелять. А может, — сказал император, — другим разгильдяям урок, как символ грядущей расплаты, я дам тебе тонкий шнурок?
Пусянь, возмущенный словами, что только услышали все, стоял, окруженный цветами, в своей первозданной красе. Вернувшись домой из пустыни, такого исхода не ждал! И тут же решение принял.
— Я жизнью своей рисковал! Ты просто подлец, человече! — воскликнул великий герой. — Я был батальонный разведчик, а ты — писаришка штабной! Предавшись разврату и блуду, забыл про Небесный Мандат! Я сам императором буду, а ты отправляешься в ад!
Ужасной обидой раздавлен, как с места сорвавшийся пес, он выхватил острую саблю и голову гадине снес.
Засунув в глубокую нишу пугающий труп мертвеца, с мечом окровавленным вышел Пусянь на ступени дворца. Как филин вращая глазами, презрев нарастающий гул, он поднял имперское знамя и голову сверху воткнул. От шока упав на колени, как самый последний холуй, ему поклонились чжурчжени и крикнули громко:
— ВАНЬСУЙ!!!
— Ваньсуй! Императору слава! Ваньсуй! (Это значит «Банзай!») Ваньсуй, Золотая Держава!